Холодная весна. Годы изгнаний: 1907–1921 - стр. 44
В нашей квартире, где из окон был виден храм Христа Спасителя, стояла только самая необходимая мебель – надо было ее обжить. Скоро начиналось учение в гимназии. Было решено, что мама вернется в Петроград, a мы останемся с Идой Самойловной. Мама обещала навестить нас в октябре и затем взять нас в Петроград на рождественские каникулы.
И.С., однако, отказалась остаться с нами – ее тянуло в Петроград. Помимо мамы и В.М., она дружила с женой Луначарского и через них, по ее словам, надеялась найти себе место в жизни. Тогда мама обратилась к знакомой нам по Алассио Дуне Мосоловой, которая в довоенные годы служила бонной в не революционной семье Разорёновых, поселившейся в Алассио. Жители нашей виллы подружились с ними. Мама обратила внимание на способности молодой Дуни и на ее желание учиться и предложила давать ей уроки русского языка и истории. Владимир Михайлович, брат Викти, занимался с ней математикой. Дуня была крестьянкой из деревни Ронское, возле Осташкова, и приехала в Москву для заработка. Там она поступила к Разорёновым. Вернувшись в Россию, она продолжила учение и кончила прогимназию.
Дуня охотно согласилась взять на себя все заботы о нас и вес- ти наше хозяйство. Она спросила маминого согласия выписать из деревни ее младшую сестру Фросю, хорошенькую, тонкую девушку с веснушками и ярко-рыжими волосами. Фрося никогда не бывала в городе. И она вскоре приехала, радостная и немного испуганная большим городом.
Все было для нас ново. Мы с Наташей поступили в 5-й класс передовой гимназии Поповой, находившейся на Крестовоздвиженской улице, недалеко от Александровского военного училища>7879. Мы ходили пешком и отводили Адю в приготовительный класс. Наша подготовка с непрофессиональными учителями – политическими эмигрантами, жившими на нашей даче, – оказалась довольно основательной, за исключением тех предметов, которые мы не изучали за неимением учебников. Во время войны стало трудно выписывать книги из России. И нам надо было подогнать географию и физику.
Наша гимназия считалась передовой – дух ее был свободный, основанный на взаимоуважении, а не на внешней дисциплине, и учащиеся гордились доверием, которым они пользовались со стороны педагогов. Учение было совместным – “поповцы” очень ценили эту сторону воспитания: среди мальчиков и девочек установились товарищеские отношения, и не было заметно никаких ухаживаний или манерничанья, а попытки флирта безжалостно высмеивались. Их называли “пошлостью”. Педагогический совет гимназии старался провести в классах “самоуправление” – каждый класс избирал двух старост, которые присутствовали при собраниях педагогов и могли участвовать в обсуждениях.
Наташа и я быстро освоились в гимназии, и на второй месяц мы обе были выбраны старостами. После нашей уединенной и созерцательной жизни в Алассио мы в первый раз очутились среди сверстников, и этот живой молодой мир был нов для нас. Мы обе учились не только с интересом, но и с жадностью. Нам непривычно было заниматься в классе: все предметы усваивались легко. С одноклассниками мы ходили на лекции и в театр – они доставали билеты для нас, “новеньких”. Мы даже успели записаться в художественную студию Натальи Гончаровой.
Анна Евгеньевна, преподавательница русского языка, бы- ла нашей классной наставницей. Мы проходили древнюю письменность, но она любила на уроках касаться и более современной литературы. В нашем классе, как и во всех школах того времени, были учителя с острой бородкой, по прозванию “козлы” – такими оказались профессора математики и физики. Закон Божий считался необязательным предметом, но его преподавал известный Сергей Соловьев