Холод и яд - стр. 12
Например, синяки под глазами.
Воскресенье вчера выдалось по-настоящему сумасшедшим. Сперва Варя проснулась ни свет ни заря вместо того, чтобы поспать до десяти, как нормальные люди. Потом папу в одиннадцать выдернули на срочное обсуждение по региональному проекту – новой школе, которая строилась уже второй год. К вечеру пришли Фил с Артёмом, вернее сказать, приползли. Такими побитыми Варя их ещё не видела. У Артёма под глазом (хорошо – не вокруг) наливался сочный синяк; у Фила из трещины на краю брови по всему лицу растекалась кровь. Варя едва не упала, увидев хромающего окровавленного Фила. Шок выбил из сознания все вопросы. Была лишь одна мысль: «Привести в порядок!»
Она даже забыла спросить, как они в таком виде добирались домой. Как их не выгнали. Она даже забыла узнать, что именно случилось. Слишком нетипичной была картина. Сбитые костяшки, синяки на руках и по всему телу – это было всегда. Но обе «банды» всегда придерживались негласного правила: не бить по лицу.
Кроме вчерашнего дня. Видимо, встреча прошла неудачно – результат был налицо!
Варя с трудом отпустила парней по домам и забралась за писательство: Машка давно просила новую главу фанфика. Не получалось. Тексты не шли, от сериалов тошнило, котлеты на ужин пригорели. И побитые парни никак не желали выходить из головы.
Папа пришёл только часов в десять и, наспех выпив кофе с парой горячих бутербродов, уселся играть в компьютер. Варя мгновенно притащила из коридора пуфик и, уместившись рядом, вполглаза следила за игрой и болтала ни о чём. Только бы руки не чесались написать Филу или Артёму, как они. Парням ведь нужна свобода.
Если бы папа не посмотрел на часы в двенадцать вечера, Варя там бы и уснула, уткнувшись носом в исписанные мелким угловатым почерком, так похожим на её, страницы его записной книжки.
Разумеется, выспаться при таком раскладе Варя не смогла.
Сквозь шум воды прорвалось папино ворчание:
– Ну и чего ты не разбудила меня, а? Теперь поздно приедешь.
Варя любила, когда папа говорил с ней вот так, как с маленькой, заботливо и мягко. А не строго и серьёзно, как с равной. От этого в квартире и на душе сразу становилось теплее. Она усмехнулась, тщательно растирая руки на пороге ванной:
– Просто ты вчера так допоздна сидел… Вот я и не стала тебя будить. У тебя же ещё работа.
Папа уловил тонкую язву в её словах и цыкнул. Варя коварно улыбнулась, склонив голову к плечу и увернувшись от шутливого щипка:
– Я кого-то наказывать за такие слова буду. Что за разговоры, а?
Варя рассмеялась, уступая место в ванной папе. Он прикрыл за собой дверь, а Варя вновь замерла перед хорошо освещённым зеркалом прихожей, оценивающе оглядывая себя. «А всё из-за этих дураков, – беззлобно насупилась Варя. – Они дерутся, а ты их корми, переживай за них. Ух!» Варя наморщилась, и тут же невольно хихикнула: слишком уж забавно выглядело её насупившееся отражение.
Дверь ванной приоткрылась, и папа недовольно проворчал:
– Дочь моя, ты в курсе, что благими намерениями устлана дорога в ад?
– К чему это ты?
– Да к тому, что поеду тебя отвозить не как мэр города, а как отсидевший трое суток! – мрачно пояснил: – Бородатый и помятый.
– Нам нужен водитель и уборщица, – с готовностью отозвалась Варя, перепроверяя, весь ли рюкзак собрала.