Хоккёкусей. Сила стихий - стр. 25
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Почувствовав себя чуть лучше, она попыталась подняться, но первое же резкое движение отозвалось иголочками боли в голове.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Медленно и осторожно она дошла до стены, затем, придерживаясь ее, – до двери и на галерею. Яркий солнечный свет и шум стали испытанием для зрения и слуха, поэтому ей снова пришлось остановиться.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Последние силы у нее ушли на то, чтобы спуститься по лестнице, дойти до столовой и упасть на подушки, аккуратно разложенные у стола. Молчаливые слуги, помнящие, что княгини не было за завтраком, быстро поставили и чайные принадлежности, и легкие закуски, чтобы она могла восстановить силы. Первые глотки горячего чая принесли облегчение ноющим мышцам спины и убрали озноб, однако не избавили от звона в ушах. Кагеро съежилась, спрятала лицо в ладонях и продолжала глубоко дышать, отгоняя голоса прошлых лет: если раньше во снах Ооками просто умирал, то теперь она в деталях видела как.
В таком виде Кагеро нашли обеспокоенные друзья, сначала не разглядев ее, полностью вжавшуюся в подушки, а затем ужаснувшись состоянию.
– Чем вы меня вчера опоили? – чуть слышно спросила она, найдя в себе силы заговорить.
– Кагеро, это было просто снотворное, – испуганно ответила Тора, опускаясь рядом. – Ничего больше…
Она никогда не видела такой реакции на свои снадобья: обычно они даруют крепкий восстанавливающий сон, а не усугубляют измученное состояние.
Кагеро ничего не ответила, только покачала снова опущенной на ладони головой.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
– Похоже, я стала терять форму… – она нашла силы горько усмехнуться. – Вчера я допустила целых две ошибки, и обе могли мне стоить жизни: повернулась спиной к человеку, которого считала другом, и выпила то, что мне дали, даже не спросив. С таким же успехом я могла выпить и яд…
– Кагеро, простите… – Асунаро, предусмотрительно державшийся на расстоянии, чувствовал себя неловко в такой ситуации, но она не дала договорить, жестом останавливая его.
– Советник, я прекрасно понимаю, что это были не вы. Мне просто надо еще немного времени, чтобы это осознать.
Разговор с друзьями изматывал: она не могла больше сдерживать воспоминания и те начинали брать над ней верх. Кагеро попыталась встать, но потерпела неудачу: в висках пульсировала кровь, и она измученно посмотрела на Итачи.
– Помоги мне, пожалуйста, подняться, – тихо проговорила она и протянула дрожащую слабую руку.
Итачи бережно удержал ее и хотел было проводить к выходу, но она сама выпустила руку и сделала несколько шагов в сторону внутреннего двора.
– Прошу вас, – она обернулась к Торе и Асунаро. – Не ищите меня сегодня. Я выйду из комнаты сама, когда мне станет немного легче. Сейчас я… не способна адекватно все воспринимать.
С этими словами она медленно удалилась, придерживаясь за стены и лестничные перила, оставив друзей в тягостном молчании, которое немного погодя прервал Итачи.
– Я знал, что ей нельзя было давать снотворное, – нехотя признался он. – Но она была вчера в таком шоке, что это казалось единственным разумным выходом.
– Почему нельзя? – спросила ошарашенная результатом своих действий Тора.
– Видишь, в каком она сегодня виде? Если бы снотворное помогало, Кагеро бы ночами не махала катаной на заднем дворе. Татегами рассказывал, что в таком состоянии – когда ей плохо физически – она не может контролировать воспоминания. А ей есть кого и что вспоминать: Саме, Кайри, свои потери и близких людей. Они приходят к ней, разговаривают и снова умирают на ее глазах. Пока Кагеро бодрствует, она так или иначе справляется. Но во сне это происходит как наяву, и, принимая снотворное, она не может проснуться и избавиться от кошмара: она вынуждена проживать эти воспоминания от счастливого начала до трагического конца.