Хока - стр. 32

– Поел.

– Ну, жду.

Виктор положил трубку.

– Свет, – позвал он жену, – а дети где?

– Что, соскучился, вот паблуда! Вовка у мамы, а Лариска шляется где-то.

– Свет, ты бы ее дома попридержала, пока.

– А, что в городе маньяк объявился?

– Да, вроде того.

– Ох! – жена присела на табурет, перестав вытирать тарелку. Спрашивать у мужа подробности было бесполезно. Она схватила мобильник:

– Сейчас же домой! Ты мне здесь нужна!

«Молодец, Света, – подумал Савчук, – теперь она ее из дома ни за что не выпустит».

Через полчаса он стоял перед начальником.

– Садись, Савчук, – пригласил Павел Витальевич, рассказывай.

– А что рассказывать?

– Все. Я ж тебя знаю: ты мужик серьезный, зря дров не наломаешь. Ведь ты знал, что могло случиться там, на трассе. Не зря там всю ночь дежурил? Что ты знаешь, чего я не знаю?

Виктор мялся.

– Ну, что ты молчишь? – давил начальник.

– Не знаю, поверишь ли?

– Тебе – поверю.

Тогда Савчук рассказал все, что знал о происшествиях, связанных с проделками Черного идола.

Начальник был буквально в шоке.

– Ни хрена себе! – только и сказал он. – Мне надо подумать, я что-то никак… – добавил он, – смотри только никому…, а то нас в психушку отправят.

– Так я пошел?

– Куда?

– Работать.

– Спать иди, деятель. Я начальнику ГИБДД позвоню, не знаю, что скажу, но, наверное, они и сами, после того случая, инструктаж проведут. Так, что высыпайся, а завтра, как огурчик, на работу.

Машину бросало по кочкам и вмятинам грунтовой дороги, которая, извиваясь змеей, спускалась вниз.

Белые стены мужского монастыря с зелеными куполами виднелись вдали. Монастырь был построен одновременно с первыми городскими домами. Он существовал до сих пор, не претерпевая особенных изменений. Даже река, в которой отражался монастырь, в этом месте была такой же, как и несколько столетий назад.

Гурин подъехал на своей Ниве Шевроне, изрядно потрепанной по дорогам истории, к высоким, металлическим воротам. Его здесь знали.

В старинных архивах хранились летописные рукописи, которые велись с самого основания монастыря. Летописцы записывали все сколько-нибудь значимые события в слободе.

Монахи никого не подпускали к своим хранилищам, но Гурину, почему-то сделали исключение. Несколько раз он приезжал сюда порыться в древних книгах. Надо сказать, что это занятие настолько увлекало его, что он совершенно забывал обо всем, когда его приглашали на трапезу, он удивлялся, что так быстро пролетело время. Именно в этих архивах, Гурин нашел материал, который сейчас шел в печати.

Поднявшись по ступенькам, он вошел в здание монастыря. Его уже ждали. Слегка наклоняя голову, чтобы не удариться о низкий свод потолка, Гурин вошел, вслед за монахом по узким беленым коридорам. Черная ряса мелькала впереди то вверх, то вниз, то виляла по сторонам, если бы Владу пришлось самому возвращаться, он ни за что не нашел бы дороги.

Наконец, они пришли, и монах оставил его одного.

Гурин открыл дверь. За ней в маленьком уютном помещении, за старинным столом, сидел седой старец с длинной бородой и что-то писал.

Владу всегда было интересно, что же он писал, но никогда не решался спросить.

Старец поднял голову:

– А, гость дорогой, – приветливо произнес он высоким старческим голосом. – Заходи, Владушка, садись вот здесь, я так тебя буду лучше видеть.