Хока - стр. 15
В руках баба Паша держала окровавленные бинты, которыми обрабатывала рану Нине. Ее сильный голос разрезал шум, заставил замолчать песню шабаша. Она начала читать молитву на незнакомом языке, обращаясь к каменной фигуре. Что-то громко прокричав, она приложила бинты к губам Черного идола. Через некоторое время каменные веки приоткрылись, чуть колыхнулся жирный живот. Главная ведьма с силой стала натирать черную статую кровью молодой девушки.
Грянул хор старческих голосов, деревянные палки снова грохнулись в пол, бешеный ритм вновь понес престарелую самодеятельность по волнам Терпсихоры.
В своей постели от смутного беспокойства проснулась Нина. Ей казалось, что кто-то пристально смотрит на нее. От этого вторжения в области груди пробежал холодок.
Странные звуки неслись среди ночи. Хотелось плакать, на душе было тревожно. Она встала, подошла к окну, но ничего необычного увидеть не смогла. А звуки все усиливались, Нине казалось, что рождаются они в ее мозгу.
Она села в кресло и охватила голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону в такт мелодии. потом попыталась успокоиться, сказав себе, что это ей только чудится, что это – нервы.
Потом она попыталась отвлечься и принялась вспоминать их встречу с Владом, но ничего хорошего из этого не вышло: ей пришла мысль о Черном идоле, и к чувству тревоги добавилась паника. Интуитивно девушка чувствовала, что существует связь между событиями этой ночи и пропавшей статуэткой. Все-таки она вновь попыталась заснуть.
Сон был коротким, она все время убегала от кого-то и везде, куда бы она ни спряталась, в воздухе висели два глаза и, не мигая, следили за ней, поэтому, преследователи всегда знали, где она. Страх нарастал и нарастал, и казалось, что страшнее уже не может быть, но с каждой секундой становилось еще более жутко.
Все время Нина слышала топот множества бегущих ног. Звуки неслись ритмично, «Там-там, там-там», и что-то ей напоминали. Из ниоткуда выплыла сгорбленная фигура бабы Паши, она ехидно улыбнулась и погрозила ей своей деревянной палкой.
Нина закричала.
– Проснись, – теребила ее бабушка. Нина проснулась, продолжая слышать все то же, «там-там».
– Бабушка, а ты это слышишь? – подняла указательный палец Нина, с затаенной надеждой, что она не сошла с ума, а странная музыка действительно существует. Она приоткрыла рот, чтобы лучше слышать.
Бабушка прислушалась. Ночью все чувства обостряются, и Антонина Ивановна услышала едва уловимые звуки.
– Это, наверное, из бара слышна музыка, – ответила она.
– А который час? – спросила Нина, хотя знала, что было уже слишком поздно для бара.
– Да-а-а, – протянула Антонина Алексеевна, – так кто же тогда в такое время музыку крутит?
Сейчас Нине было все равно, кто «музыку крутит», главное, что это был не плод ее болезненных фантазий, и что она не сошла с ума.
Девушка пожала плечами.
– Что-нибудь страшное приснилось? – участливо спросила бабушка. – Ты кричала.
– Да, что-то очень страшное, только не помню, что, – слукавила она. – Оставь, пожалуйста, свет.
Нина задумалась, она, конечно, помнила свой сон, но расстраивать бабушку не стала. Рана начала ныть и снова вернула мысль о бабе Паше.
«Странная она», – подумала Нина. Ей, вдруг, начало казаться, что все между собой связано: и ее травма, и сама баба Паша и, даже эта ужасно надоевшая музыка. Над всем этим, словно незримый призрак, витал образ Черного идола.