Ходжа Насреддин и Посох Моисея - стр. 20

– Увольте, увольте! Писать я ничего не буду. Если хотите, вам с листа переведу, растолмачу, все непонятное разъясню, но писать ничего не буду!

У лейтенанта вдруг закралось было подозрение, что монах не умеет писать, но тот пояснил свой отказ по-другому:

– Тут вам не штабные документы, тут Литература! Понимаете? Ли-те-ра-ту-ра! Слово художественное! У нас в России отношение к письменному слову совсем другое, нежели к устному. Устно я вам быстро с листа переведу и растолкую смысл своими словами. Но уж если писать настоящий перевод – это же целый литературный труд! Если начну, до второго Пришествия будете окончания дожидаться. Да и слаб я, чтобы на чужой язык художественный текст перепереть.

Грегсон скрепя сердце согласился вместо перевода на самый точный пересказ содержания. Главное сейчас – понять, о чем там говориться и стоит ли все это дальнейшего внимания.

Монах, хотя тоже с явным неудовольствием, согласился на этот вариант, забрал с собой одну пачку рукописных тетрадей и одну пачку машинописных листов удалился, предварительно попросив лейтенанта самому – от имени оккупационных властей – уведомить отца-настоятеля монастыря о важности и срочности поручения.

У всеведущего пронырливого грека удалось выяснить, под именем отца Варлаама скрывается (скрывается?) бывший подполковник Николай Штольц, а автором письма является, скорее всего, русского Генерального Штаба подполковник Голубев, пропавший в горах Сирии еще до войны.

Любой христианский паломник люто позавидовал бы Грегсону. В священном граде Иерусалиме лейтенант встретил не только Рождество, но и Новый – 1918 – год, второе – греческое – Рождество, и даже Крещение Господне, выпавшее в этом году на 12 января. Но любой христианин при этом пожалел бы несчастного собрата, поскольку тот в силу служебной занятости не имел возможности предаться поистине благочестивым и душеспасительным занятиям: новое начальство взяло толкового лейтенанта-разведчика в оборот и привлекло к делу.

Работы в завоеванном городе оказалось много: фильтрация населения, допросы пленных, выявление возможных шпионов, вербовка агентуры… Сотни лиц, множество наречий… Кроме того, лейтенант счел для себя долгом как следует на месте изучить топографию Иерусалима и урывал себе часы для осмотра городских достопримечательностей.

Дни стояли приятно прохладные, а ночи – умеренно прохладные. Келья не отапливалась, от холода спасали только шинель и грог. Несколько дней лили дожди. Пыль на улицах превратилась в грязевое месиво. В такие дни лишний раз покидать помещение под крышей не хотелось, тем более не хотелось лезть в вонь и грязь Старого города. Одним из дождливых вечеров Грегсон поленился топать в Старый город по грязи и уклонился от очередной выпивки с новыми сослуживцами. Вместо этого он извлек из-под койки свою арабскую рукопись и принялся разбирать новый рассказ о Ходже Насреддине.

«Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного!

Однажды Ходжа Насреддин с посохом в руках пришел к султану правоверных (мир ему!) и сказал: «О, великий султан правоверных, защитник Истинной Веры и тень Аллаха на земле, да продлит Аллах твои дни!