Ходоки во времени. Время во все времена. Книга 4 - стр. 37
Из облака вылетел и распластался на земле ещё один колонист, а первый, выброшенный из его чрева, потирал ушибы и постепенно приходил в себя.
Видение Нардита моргнуло. И в те короткие мгновения, на которые он пропал, Иван почувствовал ощутимое прикосновение к его существу и проникновение в мозг какой-то потусторонней силы. Она болезненно отозвалась во всех его членах и в висках, и отпустила, словно для того, чтобы он вновь увидел преобразившегося Нардита: в ветхой хламиде и с венком жёлтых мелких цветов на несуразной его голове. И услышать, вернее, впитать, его обращение к нему:
– Им надо дать своё время.
– Своё время? Что это значит… – Но Нардит растаял, так что Иван досказал свой вопрос по инерции: – …дать своё время?
И тут с рёвом: – Ва-а-ня! – из облака головой и плечами вперёд выскочил дон Севильяк и, пробежав несколько шагов, упал на колени, упёрся в землю руками и встал: раскрасневшийся, ошеломлённый и… жизнерадостно, как только он умел, смеющийся.
– Оно… эт-то… – захлебнулся он в хохоте и, дёргаясь всем телом, – щекочет! Это ты пошутил, Ваня?
– Какие шутки?! – воскликнул Иван, едва отскочив в сторону, чтобы пропустить выброшенную из облака визжащую Хразу.
– Ты зачем туда посадил мышей? – набросилась она на Ивана, едва придя в себя.
– Каких ещё мышей? – возмутился Иван. – Что там происходит?
Он отмахнулся от наседающих на него отторженцев облака и вошёл в него. Там творилось нечто странное. Бόльшая часть введённых им сюда людей сбилась в тесную группу, отступившей под напором четверых беснующихся колонистов. Каждый из них занимался своим: прыгали, остервенело чесались, делали необычные движения, словно находились в невесомости, дико, наливаясь кровью, кричали, а в целом создавали картину безумства.
Появление Ивана одни – смирные – встретили с надеждой, а безумствующие – с облегчением: они стали приходить в себя, затихать и осмысленно осматриваться.
– Арно, что здесь произошло? – обратился он к ходоку, стоящему впереди большей части людей в боевой позе, обороняя её от тех, кто только что неистовствовал. – Давно это началось?
– Да сразу, как сюда ты переправил всех.
– И сразу все
– Да нет, будто, – неопределённо пожал плечами Арно, он явно не знал, как ответить Ивану.
– Джордан, ты что-нибудь отметил?.. Ты где?
– Здесь я, – фиманец пробился вперёд и встал рядом с рослым по сравнению с ним Арно, отчего потерялся на его фоне. – Они… Их как будто отбило от нас. Как стенка между нами появилась. Их – туда, нас – по другую сторону, сюда.
Арно покривил губы и сверху вниз посмотрел на Джордана.
– А дон Севильяк?
– Его отдельно и от нас, и от них… С ним ещё двое было. Потом его не стало.
– Так. Ну, а Храза?
– Вообще её не видел.
– Её… её я тоже не видел, – подтвердил Арно и стал усиленно высматривать среди женщин Хразу. Позвал: – Храза!
– Как не была, – возразил Иван. – Она же…
– Да была она, была! – подала голос Шилема, тоже выдвигаясь к ходокам. – Она бегала тут от кого-то, кто её догонял, и вопила.
– Так, – подвёл черту Иван, не зная, что ещё сказать, а в голове крутилась, да и на языке тоже: «им надо дать время».
Но что бы это означало: дать время? Дать время привыкнуть? И тогда облако не станет для них местом, где им не прижиться. Если так, то проблемы нет: пощекочет, подёргает, попугает мышами, как Жесику, и – всё уладится.