Хочу твою любовь - стр. 7
И она увидела гостиную Франсонов и труп с размноженной головой на ковре, в обезображенном лице которого с трудом можно было узнать Скуиллера Батча. А рядом себя, голую и истерзанную, с пистолетом, который Чад приставил к ее затылку. Она стояла на карачках, а он ритмично двигался в ней сзади, и ее лицо было искажено от боли.
– Вот, что произошло, если бы ты не выстрелила, – вкрадчивый голос Гэбриела раздался над левым ухом и он сжал ее плечи сильнее, расслабляя, унимая в ней нервическую дрожь, вызванную этой жуткой картиной. – И как, по-прежнему жалко бедную невинную душу Чада Франсона? По-прежнему сожалеешь, что лишила жизни это творение божье? Не смущает, что оно собиралось натворить?
– Неужели Чад действительно был способен на такое зверство? – выдохнула Аврора.
– Под действием алкоголя люди совершают куда более дикие поступки, – пожал плечами он. – Но тут алкоголь почти не причем. Между нами говоря, душонка твоего братца была довольно мерзкая и отправилась куда следует, можешь мне поверить.
– Оправдание убийства… – помимо воли Рори усмехнулась, хотя сейчас ей было точно не до смеха. Отправилась, куда следует. В ад. – Наверное, было глупо ожидать чего-то другого от… от…
Последнее слово застряло где-то в легких: язык не повернулся произнести его, тем более здесь, под этими светлыми сводами.
– Ты фантазерка, Аврора, – ее заикание его развеселило. – Сама подумай – будь я дьяволом, разве смог войти сюда?
Рори растерялась, но тут же постаралась взглянуть трезво. Он играет с ней, дурачит, хочет сбить с толку. Такова природа нечистого. Или… Или на фоне произошедших событий у нее действительно открылись серьёзные проблемы с психикой?
– Откуда тогда вам известно про…Чада? – эхом отозвалась она.
– Я предположил, – искренность его тона была с лихвой компенсирована усмешкой.
– Вы знали, – тихо, но очень твердо сказала Рори. – У любого человека мое признание вызвало бы удивление и шок. Но вы… Возможно, даже видели все своими глазами. Вы имеете такую возможность, потому что вы… Не человек.
В другом месте она побоялась сказать это. Просто не смогла, умерла от страха. Но ведь это церковь! Это божий храм! Он не сможет с ней ничего сделать. Здесь нет его власти!
– Нет моей власти? О, девочка… – его голос, господь милостивый, этот его голос – от одной только тональности можно было растечься лужицей подтаявшего клубничного мороженого. – Я мог бы трахнуть тебя прямо на этом самом алтаре, но, сказать по правде, не такой уж я и плохой, несмотря на растиражированный образ. Он, – Франсон едва заметно кивнул на распятие, – хочет, чтобы совесть терзала тебя яростнее бешеной собаки. Я говорю: детка, о каких угрызениях совести может идти речь? Ты правильно сделала, что пристрелила этого подонка. Ну, и кто более милосерден?
Не дожидаясь ее реакции, Гэбриел легко поднялся и направился к боковому проходу.
Позади скамей, окруженные цветами, были расположены тяжеловесные чаши, полные святой воды, чтобы каждый верующий мог омыть лицо, руки, зачерпнуть воду с собой.
Около одной из таких чаш Гэбриел остановился и, проведя пальцами по гладкому белому мрамору, небрежно опустил их в воду. Никто в церкви, кроме похолодевшей Рори, не заметил, как зашипела, задымилась вода, словно в нее опустили раскаленное железо.