Хочу тебя любить - стр. 18

– Поцелуй меня, – требует нагло и грубо.

В этом весь Бойко! Но вместе с тем… Под этими интонациями слышатся другие. Совсем другие. Горят они такой зверской потребностью, что и меня задевают. Бешеный гормональный всплеск мигом сворачивает мне кровь. В груди становится жарко и шатко.

– Не буду, – хочу вытолкнуть это равнодушно, но срывающееся дыхание выдает истинные эмоции.

– А если я спрыгну?

Рот от шока распахиваю и замираю.

Что еще за шуточки? Что за борзый шантаж?!

– Прыгай!

Я ведь не думаю, что Кир всерьез… Вскрикиваю, когда подрывается на ноги. Едва успеваю вцепиться пальцами в футболку, Бойко уже у борта. Забывая о необходимости дышать, стремительно обвиваю его руками и впечатываюсь в спину. Он тут же разворачивается и ловит меня в захват.

– Ты придурок, – сердито выпаливаю я, а на самом деле едва не плачу. – Придурок!

Я кричу, а он смеется. Хрипло и как-то сдавленно. И я бы обозвала его еще и еще, потому что ничего иного выдать просто не способна. Эмоции жаждут освобождения и толкают наружу дыхание, всхлипы и странные горловые звуки – все сразу. Да, я бы его обзывала и обзывала! Но… Бойко обхватывает мое лицо под подбородком, властно сжимает и, наклоняясь, впивается в мой рот жестким поцелуем.

В первую секунду цепенею, во вторую – бросаюсь отбиваться, в третью – поддаюсь этой грубой ласке. Пусть думает, что не оставил мне выбора. Стискивает ведь крепче. Обездвиживает.

Держи…

Потому что я лечу.

Кажется, что чертова кабина оторвалась от общей конструкции и, совершая безумные кульбиты, уносит нас куда-то в космос.

И пусть…

Размыкая губы, впускаю его настойчивый язык. Позволяю прикоснуться к своему.

Он стонет. Я стону.

Этот контакт – завладение вкусом и насильственное внедрение чужих биологических компонентов. Химический взрыв. Извержение вулкана. Раскаленной магмой с бурным кипением вырываются наружу все спрятанные чувства.

– Целуй… – требует, а я не понимаю. – Целуй, как я… Целуй…

Отвечаю инстинктивно. Почти неосознанно. Едва-едва. Я все забыла. Кроме того, сила ощущений парализует меня.

Он слишком наглый. Я слишком вялая. Но даже так мы оба катастрофически дрожим. Пробиваем этими вибрациями друг друга. Грохочущими сердцами сталкиваемся. Теряя форму, плавимся и сливаемся в единое целое.

Из других кабинок кто-то что-то горланит, свистит и раздает советы. Но мы не способны вслушиваться и различать слова. Так бывает? Да, я ведь знаю. У нас только так и бывает.

Кабина замирает. Кир отрывается. Надсадно дыша, смотрит мне в глаза. И этот его взгляд – шальной и голодный – снова меня до дрожи доводит. Кажется, что тело подобно маятнику качается, тогда как вся конструкция давно статична.

– До завтра, девочка, – с ухмылкой бросает Бойка, прежде чем выпрыгнуть из кабины.

А я стою и продолжаю задыхаться, пока меня не подгоняют выходить.

Что еще за «девочка»? Бесит!

– Ненормальный, – выдыхает с каким-то странным восхищением подошедшая Лена.

– Ага, – поддакивает с улыбкой Катя.

У меня нет шансов даже смутиться. Я все еще нахожусь в состоянии дикого потрясения. И похоже, это надолго.

Губы болят и пылают. Сердце натужно тарахтит. По венам чистый огонь кружит.

Что за «девочка», черт его подери? Мне не нравится!

И зачем он это сделал? Зачем?

8. 8

Никаких поправок я принимать не собираюсь!