Хочу свести тебя с ума - стр. 8
Боже…это ведь хуже, чем в общаге. В носу начинает предательски щипать. Шмыгаю им, прогоняя подкатывающую панику. Взгляд зависает на фаянсовом унитазе, расположенном ровно напротив дверного проема. Дверного проема без двери!
Так, об этом я подумаю позже…
– А комната? – с надеждой оборачиваюсь на одно единственное, похожее на жилое помещение.
– А там живу я, – самодовольно пожимает плечами.
Прекрасно. Просто замечательно.
Обреченно падаю задницей на чемодан.
Это провал. Фиаско.
Я преодолела половину Москвы, чтобы умываться из тазика? И ходить в туалет практически в коридоре?
В общаге хоть душ с действующей дверью по нечетным, а здесь… Здесь этот неадекват с пельменями, взирающий на меня с высоты птичьего полета.
– Я завтра утром уйду, – сообщаю, задрав подбородок.
Я бы и сегодня это сделала, если бы не приближающаяся ночь. Ну куда я в самом деле с чемоданом на ночь глядя?
Завтра позвоню папе…Хотя нет.
Никому я звонить не буду. Я сама приняла решение поступить в Москву, сама же и поступила, а значит и решать свои проблемы буду сама.
– А, ну смотри, дело твое, – будто бы с облегчением отзывается Волков, как если бы только этого и ждал – чтобы я поскорее свалила отсюда. – Хавать хочешь? – неожиданно интересуется и косится на мои пирожки.
Спрашивает еще! Уже и не помню, когда последний раз во мне была еда. Кажется, вчера.
Задумываюсь, прежде чем ответить.
С какой целью он спросил?
Посягает на мои пирожки? Предлагает свои пельмени? Или, может, хочет, чтобы я сварганила ему ужин? Да не в жизнь!
– Как там тебя? Паулина, кажется? Что-то туго ты соображаешь. Я. Спросил…– он наклоняется ко мне и с расстановкой чеканит каждое слово по отдельности: – хавать. Хочешь?
Как для слабоумной, прости, Господи.
– Я не тупая, – огрызаюсь в ответ. – И не обязательно называть меня полным именем. Можешь звать меня Пашей.
Ненавижу свое полное имя. Терпеть его не могу! И самое интересное, что в семье никто не признается, кому пришла идея меня так именовать.
– Э-ээ, нет, – Волков выставляет прямо у моего носа свой длинный указательный палец, – в этом доме есть только один Паша. Сечешь кто? – предупреждает высокомерным тоном.
Закатываю глаза.
Домострой на лицо. Ясна-панятна.
Трехэтажное эго.
– Тогда Лина. Или на Лину тоже претендуешь? – прикусив губу, спрашиваю, глядя ему в глаза.
Смерив меня неприязненным прищуром, Волков фыркает, после чего, скрипя резиновыми тапочками по грязному полу и бурча себе под нос что-то нечленораздельное, скрывается в кухне.
Довольно улыбаюсь. Так тебе, несносный грубиян!
– Паша-ааа! – кричу, игриво протягивая последнюю гласную. – Я буду хавать! – и сдерживаю в себе хохот, чтобы не рассмеяться вслух.
Глава 5.
Паулина
Пройдя на кухню, впервые за этот безумный день оказываюсь на островке нормального домашнего уюта. Здесь не снесены стены, не хрустит под ногами битая плитка и мебель не покрыта серым слоем строительной пыли.
Белый кухонный гарнитур со столешницами под дерево, небольшой круглый стол у окна, практичные бежевые жалюзи на окнах, картина с лавандовым полем на стене, обои в мелкий цветочек.
Пялюсь на этот «цветочек» и только сейчас осознаю, что я настолько измотана, что хочется рыдать. Плюхаюсь на ближайший стул как подкошенная, на секунду прикрываю глаза, слушая, как гудят собственные ноги.