Хоббит, который слишком много знал - стр. 27

– Он – один из сильнейших магов Средиземья. Он не называл своего имени, он пояснил, что не может этого сделать. Я не знаю, кто он, но его сила превосходит все мыслимые пределы. И в нем нет зла.

Дромадрон кивнул.

– Ты говоришь правду, твоя аура не затуманена ложью. Ты не знаешь в точности, кто такой Учитель, но у тебя наверняка есть предположения.

– Я не хочу говорить о них. Думаю, что раз Учитель не назвал свое имя, то он хотел остаться неизвестным, и мне не следует раскрывать его инкогнито, тем более что я не уверен в своих догадках.

В этот момент у меня сработал глаз орла. Заклинание постижения правды, направленное на меня, предстало перед моим внутренним взором, будто написанное на невидимом пергаменте. Я мгновенно понял принцип его действия, оно реагирует на специфические колебания маны, порождаемые произносимой ложью. Я сотворил магический фильтр и окружил им свою голову. Произошел небольшой выброс маны, Дромадрон дернул щекой и спросил:

– Что ты сейчас сделал, Хэмфаст?

– Ничего. Я еще не слишком хорошо умею обращаться с маной, иногда бывают спонтанные выбросы.

Заклинание Дромадрона подтвердило, что я говорю правду, и Дромадрон успокоился.

– Не волнуйся, – сказал он, – умение держать потоки приходит с опытом. Я вижу, учитель многому тебя научил. Нехалления рассказывала про зеркало…

Дромадрон сделал многозначительную паузу, но я промолчал. Он спросил несколько разочарованно:

– Ты не хочешь поделиться со мной этим заклинанием?

Я обратил взор на большое зеркало, висящее между двумя гобеленами, один из которых изображал, как Фолко Великий командует ополчением, а второй – как Фолко Великий убивает вождя орков. Отработанное заклинание легко слилось с отполированной бронзой, превратив зеркало в артефакт. Заодно я организовал вокруг зеркала маленький вихрь маны, ведь иначе Дромадрон понял бы, что высшая магия не имеет никакого отношения к полю маны, а это ему ни к чему.

Дромадрон потянулся было магическим взглядом к свежесотворенному артефакту, но вовремя пересилил себя. Он досадливо поморщился:

– Я просил тебя поделиться заклинанием, а не артефактом.

– Зачем тебе заклинание? – деланно удивился я. – Клану вполне хватит одного такого зеркала. Дромадрон снова поморщился.

– Ты не хочешь делиться знанием с родным кланом, – сказал он. – Почему?

– Это знание опасно.

– Любое знание опасно. Разве это зеркало более опасно, чем заклятие самонаведения?

– Да. В самом зеркале нет ничего опасного, но принципы построения заклинания…

– Принципы построения заклинания везде одинаковы, – перебил меня Дромадрон.

Я не стал противоречить мудрому визарду, вместо этого я открыл его душу и удвоил его скилл.

– Теперь ты понимаешь? – спросил я.

– Что? – удивился Дромадрон.

– Загляни внутрь себя.

Дромадрон заглянул и… Не знаю, как можно выразить его потрясение, кроме как в нецензурных выражениях. В общем, Дромадрон догадался. Он пробормотал:

– Если это тебе по силам… Кажется, я знаю, кто твой учитель.

– Теперь ты понял, почему я не произнес вслух его имя?

– Я понял, – лицо Дромадрона помертвело. – Он появляется так редко… – Дромадрон надолго замолчал. В разговор вступил Хардинг. Он спросил:

– Значит, Хэмфаст, ты не можешь передать клану те знания, что ты обрел в путешествии?

– Да. Я действительно не могу сделать это.