Хмель свободы - стр. 37
Долгая и мучительная монашеская жизнь закончилась. Здоровая и страстная женщина, великая княгиня уже к трагическому для Романовых февралю семнадцатого с радостью ощутила, что беременна. Она мечтала иметь много детей. Пусть кровь, пусть революция, пусть ужасы, наперекор всему она хотела полного счастья, хотя впереди ее ждали тяжелейшие испытания.
Да, были, были женщины в русских селеньях. И в доме Романовых тоже.
Не инфицированный «благодаря» Бутырке бациллами общего психоза Махно оказался дома, в запорожских краях. Понял только одно: свобода! Почти полная свобода действий, избавление от панов, дележ земли и торжество анархии в одном отдельно взятом уезде. Он получил все это как бы на блюдечке и не мог до конца осознать те колоссальные изменения, которые произошли и в устройстве державы, и в душах людей.
И когда внезапно исчезли любимые жена и сын (он догадывался «почему», но не в силах был понять «за что»), «железный каторжник» был растерян и подавлен. Он бежал с Украины. В сущности, бежал в никуда. Ему предстояло переболеть. Он должен был выработать иммунитет в виде стойкой, неуязвимой идеи, восстановить убежденность в своем высоком предназначении, отказаться от всего личного, не имеющего отношения к его борьбе за идею. Либо выработать, либо погибнуть, смешаться с серой, податливой толпой, чего он никогда не хотел.
Выйдя на свободу, Нестор начал жить по законам своего анархического братства образца 1905 года. Построение нового общества зажиточных, наделенных землей крестьян, создание коммун на месте латифундий, союз с рабочими на почве добровольного обмена продукцией – вот его идеал тех времен.
Жизнь выплюнула его как вишневую косточку. Из этого зернышка должно было прорасти невиданное дерево, с плодами, гибельными не только для самого Махно, но и для самых близких ему людей. Потеря жены и ребенка была лишь прологом. Махно с опозданием, только сейчас вступал в мир большой крови.
Глава десятая
Чекисты, как водится, облюбовали для себя приземистый, похожий на крепость особняк на главной улице Царицына.
Нестора втолкнули в кабинет, который хранил следы купеческой роскоши, и грубый канцелярский стол казался здесь инородным телом. Он попытался разглядеть хозяина кабинета, который сидел у залитого вечерним светом окна.
– Ну что, Нестор? – спросил человек, голос которого показался Махно удивительно знакомым. – Все своими цацками забавляешься? Анархическими?
Человек поднялся, вышел из-за стола. Сделал знак охраннику с винтовкой, чтобы тот удалился.
– Мандолина-а? – удивленно произнес Махно, не веря своим глазам.
Человек захохотал. Да, это был уже немолодой, утерявший былую гибкость и воровские вихлявые движения приятель Нестора по тюремным мытарствам, старавшийся в те давние времена в меру своих понятий помочь ему.
Теперь на нем был китель, кавалерийские шаровары, сапоги-вытяжки, ременная амуниция и револьвер в кобуре. Не шаловливый уголовник стоял перед Нестором, а серьезный представитель новой власти.
– Мандолина, – повторил Нестор, осматривая знакомца. – Н-ну, брат, и вознесло тебя!..
– Для начала: я для тебя не Мандолина и не брат. Не люблю фамильярности! – строго предупредил Нестора бывший дружок. – Сейчас я особуполномоченный ГубЧеКа Роман Савельевич Кущ!
– Я и говорю: вознесло, – вроде бы даже порадовался за товарища Нестор.