Хирурги, святые и психопаты. Остросюжетная история медицины - стр. 9
За свою 50-летнюю карьеру я прооперировал бесчисленное множество больных сердец – в одном только Оксфорде более десяти тысяч. Одни были крошечными и деформированными, другие огромными после месяцев тяжелой сердечной недостаточности. Сердца были быстрыми и медленными, жирными и тощими.
Каждое сердце уникально, но его непрерывное биение поистине впечатляет. Кишечник просто извивается, легкие наполняются и сдуваются, но сердце – танцует. Для меня это как «Лебединое озеро» в груди, только в гораздо более быстром темпе.
Мне выпала честь ремонтировать сердца и улучшать жизнь пациентов с помощью техник, разработанных при моей жизни.
Мне кажется, рассказ о том, как хирурги учились оперировать сердце, – одна из величайших историй в мире. Я считаю, что в наше мрачное время, когда «проснувшийся» самоанализ подвергает сомнению все, а медицина вынуждена занимать оборонительную позицию и доказывать свою правоту, эта история вызовет интерес у широкой публики. Моя книга о кардиохирургии похожа на триллер, но с гораздо, гораздо бо́льшим числом трупов.
Несбыточная мечта
Нет ничего невозможного. В самом этом слове заключена возможность!
Одри Хепберн
Когда посетители, не являющиеся медицинскими работниками, входят в операционную и осторожно заглядывают за хирургические простыни, их реакция всегда одинаковая. Они не могут оторвать взгляд от сердца, бьющегося в своей блестящей фиброзной оболочке между металлическими зеркалами торакального расширителя. Большинство замирают, загипнотизированные его красотой и ритмичным движением. Цвет сокращающейся мышцы и маслянистого жира на фоне испачканной кровью голубой простыни. Некоторые интересуются, где какая камера, и любуются крошечными коронарными артериями, змеящимися по поверхности органа. Другие так далеко не заходят. Они падают в обморок прямо у ног анестезиолога или, почувствовав головокружение, извиняются и спешно покидают операционную, испугавшись видов и звуков незнакомой обстановки. Конечно, многие из тех, кто все же решается посмотреть, отворачиваются, как только начинается кровотечение.
Через подобный опыт прошло большинство наших стажеров.
Сколько бы они ни занимались общей хирургией, перспектива наложить первый стежок на стенку напряженной, пульсирующей аорты или дрожащее ушко правого предсердия оказывается достаточной, чтобы обмочиться.
А мысль о том, чтобы рассечь их и контролировать кровотечение, и вовсе наводит настоящий ужас. Это чистая правда. Кардиохирургия всегда была такой. Чтобы заниматься ей, нужно обладать определенным складом характера, а те, кто делал первые робкие шаги в этой сфере, мало взаимодействовали с сердцем. В основном это были хирурги общего профиля, но неизменно альфа-самцы. Смелые люди, работавшие в тяжелых условиях, когда операция была единственным шансом на спасение. Наверное, их можно назвать безрассудными в какой-то степени, поскольку с хирургической точки зрения сердце тогда считалось неприкасаемым, и многочисленные неудачи лишь подкрепляли это убеждение.
Сердце – труднодоступный орган, так как он находится между жесткой грудиной и позвоночником, в капсуле из легких и ребер. Целостность грудной стенки имеет большое значение. При вдохе в грудной полости создается отрицательное давление, и воздух засасывается в легкие. Затем ребра сжимаются, выталкивая втянутый в легкие воздух с его побочным продуктом – углекислым газом. Если грудную стенку повредить ножом, пулей или скальпелем, на вдохе воздух попадет в новообразованное отверстие, и произойдет коллапс легкого. Это называется травматическим пневмотораксом: в результате его пациент начинает задыхаться, испытывает респираторный дистресс-синдром