Химия Ее Величества - стр. 23
– Знакомые имена. И что?
– А вот задержали мы там одного перца. Он с Газимагомедовым в одном военном учебном лагере обретался, в «Сабри», около Табки. Вернулся домой. Рассчитывал, видимо, что никто не узнает о его похождениях в Сирии. А он там руку, кстати, потерял. Еле жив остался.
– А если ближе к сути.
– Да уж ближе-то некуда. По моим сведениям, Евкоев пересекался с нашим задержанным Джумалом Каитовым.
– Где Атма, а где Табка?
– Пересекались они у нас на Кавказе, а не в Сирии, – заговорил строже Горюнов. – В мечети, где их кадрили в ИГИЛ. Каитов ездил во Владикавказ.
– А перевезти его в Москву нельзя? – занудствовал Ермилов.
– Он хороший мальчик. Активно сотрудничает, дает показания. Не стоит его нервировать переездом в «Лефортово». А мы с тобой можем проветриться, тем более у меня в Черкесске и другие дела. Чувствую, пребываешь в нерешительности… Обсуди с Плотниковым. Через пару дней приеду, и вернемся к этому разговору.
– Удачно съездить, – вежливо пожелал Ермилов, хотя на языке вертелось: «Скатертью дорога». Он посмотрел на Григорьева, положив телефонную трубку.
– Я понял, – кивнул Вадим. – Набивается в помощники? И все-таки поставить галочку для него не главное.
– Ты, гляжу, в адвокаты к нему записался? Мы и сами галочки ставить мастаки. От помощи не откажемся, хотя работу в направлении «Владикавказ» тебе никто не отменял.
Олег взглянул на дисплей зазвонившего мобильного. Там высветилось: «Наташка». Ермилов покосился на зама, и тот понимающе поспешил удалиться, услышав уже в дверях:
– Ну чего тебе? Извиняться надумала, безалаберная дщерь моя?
– Ты почему домой не едешь? – совершенно Люськиным тоном поинтересовалась она, пропустив мимо ушей его вопрос. – И когда билеты в цирк купишь?
– Летом цирк на гастролях, – Олег взглянул на часы – начало седьмого. Он догадывался, что пронырливую Наташку, отхватившую от родителей лучшие гены, «снявшую пенки», как любила шутить Людмила, на мякине не проведешь. И не ошибся.
– Пап, ты безнадежно устарел. Ты слышал о такой штуке, как интернет? Так вот там черным по белому написано, что цирк никуда не уехал и клоуны трудятся согласно штатному расписанию. И кстати, касса работает до девятнадцати часов.
– И откуда ты этого набралась? «Штатное расписание», – покрутил головой Олег, понимая, что рыжая Наташка объехала его на той самой кривой козе, лихо пришпоривая козу острыми пятками маленьких ножек. Ермилов начал таять, вспомнив о ее маленьких ступнях, они обе умещались на его ладони. Он тут же подумал, что уже не слишком молод, увидит ли, как Наташка повзрослеет, станет всемирно известной адвокатессой… Его лирические думы были оборваны бесцеремонно и цинично этой будущей адвокатшей:
– Папа, ты уснул там, что ли? Касса закроется!
– Наталья, ты вообще-то должна быть наказана! – попытался рыкнуть старый лев, но его тут же погладили по гриве:
– Папочка, ты же меня любишь. И я тебя. Жду билеты! – и хлоп трубку.
Звонила с городского, и Олег всерьез обеспокоился, не треснул ли пластмассовый корпус телефона от ее энергии.
«Убью ее, – ласково подумал он, заторопившись. – Бабы-Яги на нее нет с ее гастрономическими предпочтениями. А в кассу еще успею».
Звонок Богданова застал его как раз в кассе цирка на Цветном. Он уже расплачивался, и пришлось жонглировать бумажником, мобильным и протянутыми ему кассиршей билетами. (Олег предусмотрительно взял билеты на такой день, когда и у Петьки выходной в больнице. Для подстраховки – горький опыт был, и слезы Наташки он не выносил.)