Химера - стр. 17
Фергюс придерживался иного мнения. Он даже испытывал почти дружескую симпатию к Хьеону Ли. Тот, несмотря на все выпавшие на его долю испытания, был скромен и вежлив, как истинный кореец, и не озлобился на жизнь. Люди могли бы им гордиться. Впрочем, как и пэн-хоу. Но ни тем, ни другим не было до него никакого дела. Для всех он был чужим. Люди и духи отвергли его и забыли о нем.
Только Фергюс помнил. И сейчас у него было дело к древесному человеку. Очень важное дело, от которого, возможно, зависела жизнь его самого и жизнь его внука.
Такси свернуло с широкой асфальтированной дороги на узкую дорожку, потом на тропу со следами колес, а затем путь автомобилю преградили густые заросли и пирамидальные деревья.
– Дальше только пешком, господин, – не поворачивая головы, сказал водитель. – Вас проводить?
– Жди меня здесь, – буркнул Фергюс и вышел из автомобиля.
Еле заметная тропинка вилась между деревьями. Она скорее угадывалась, чем существовала в действительности. Однако Фергюс пошел по ней. Лес – почти родной дом для леших, но и эльфы неплохо в нем ориентируются, особенно лесные. Фергюс был эльф, пусть и не лесной и давно не выбиравшийся из города на природу. Но генетическая память предков продолжала жить в нем. Может быть, человек никогда не нашел бы жилища Хьеона Ли. Но Фергюс довольно быстро дошел до него.
Жилище древесного человека трудно было назвать домом. Скорее, это была лачуга, сложенная из стволов упавших от ветра деревьев, с крышей, покрытой пожухлой листвой. Дверь заменяли длинные ветки с листьями, спускавшиеся с притолоки наподобие жалюзи. Они колыхались от ветра, издавая сухой звук, похожий на шипение рассерженной змеи. Это могло показаться предупреждением незваным гостям. Мало кто из посторонних рискнул бы войти в эту хижину.
Фергюс вошел, не замешкавшись ни на одно мгновение. Внутри хижины он увидел грубо сколоченный из досок стол и несколько табуретов, которые при ближайшем рассмотрении оказались обыкновенными массивными пнями. На одном из них, лицом ко входу, сидел Хьеон Ли. Его руки и ноги напоминали спутанные корни растения, лицо покрывали бородавчатые наросты, подобные грубой, потрескавшейся от времени коре дерева. И только глаза его были человеческими. И неожиданно умными.
Когда Хьеон Ли узнал эльфа, то глаза его, прежде настороженные, радостно засияли. Было похоже на то, будто в темном дупле дерева вспыхнули крошечные огоньки пламени.
– Приветствую тебя, повелитель Фергюс! – произнес Хьеон Ли. – Проходи. Мой дом – твой дом. Ты знаешь это.
– Я знаю это, Хьеон, – ответил Фергюс. Он прошел, мягко ступая по песку с мелкой галькой, который служил в хижине полом. Присел на пень, стоявший напротив хозяина дома, по другую сторону стола. И оказался лицом к лицу с древесным человеком. Их глаза встретились.
– Ты единственный, кто не отводит в страхе глаза от моего лица, – сказал Хьеон Ли. – Я всегда удивлялся этому.
– Ты привык к общению с людьми, – в голосе эльфа прозвучала едва заметная презрительная нотка. – Того, кто хотя бы однажды увидел очокочи или кобольда, твой вид уже не испугает.
– Неужели они еще ужаснее нас, пэн-хоу? – вслух изумился Хьеон Ли. Но глаза его лукаво блеснули. – В таком случае, повелитель Фергюс, позволь сравнить тебя с сорокой. Это птица, которая, по корейским поверьям, приносит хорошие вести.