Хедин, враг мой. Том 2. «…Тот против нас!» - стр. 20
Так или иначе – прочь отсюда. Уйти, оставаясь. Но делиться больше на странные и, если честно, пугающие своей… альтернативностью ипостаси Познавший Тьму не мог и не хотел.
Он должен был уйти отсюда таким, какой есть.
И таким же остаться.
Подобно тому, как он уже преодолевал непреодолимый, казалось бы, барьер, отправляя себя-действующего обратно в Упорядоченное.
Ничто, кроме неделимой души и сути его, Хедина, не смогло бы прорваться обратно. Тогда он использовал слепок, пустое место в пустоте, заполнил его как бы собой, но именно что как бы.
Теперь же мощь самого Неназываемого должна была помочь Познавшему Тьму создать собственного двойника.
Это – и ещё души.
Материальное гибло здесь, гибли сами время и пространство, уцелеть могло лишь невещественное, как души или его собственная суть, намертво сплавленная с имманентно присущей Великому Пределу силой.
И это невещественное, то живое, что вдохнуло в Хаос жизнь, Пламя Неуничтожимое, оставалось, оказывается, даже здесь, в пределах Неназываемого.
Но нельзя просто сказать своей сути – «перейди», чтобы она перешла. Нельзя, потому что двигаться здесь сознание Хедина вообще никуда не могло. Вещественность сброшена, но вместе с ней сброшено и то, что способно взаимодействовать с вещественным.
Облако душ, сгустившееся вокруг Познавшего Тьму, становилось его новым телом. Вернее, тем, что способно действовать здесь, где, кроме воли Неназываемого и его же запасённой силы нет больше вообще ничего.
Но душами повелевала именно воля Хедина. На них она действовала сильнее, чем всеобщее разрушение, бывшее сутью Неназываемого.
Быть может, сам Познавший Тьму втайне надеялся, что здесь он встретит сознание. Сколь угодно чужое, но сознание. Надежда его как будто бы сбывалась, но объясниться с этой сутью, враждебной всему в Упорядоченном, Хедин не мог.
Шёпот душ, взмывающий и опадающий, накатывающийся волнами, – нет, не понять.
Вытягивающийся рукав из шепчущих, шепчущих, шепчущих душ. Сквозь сплошную тьму и то, что темнее тьмы. Он двигался и быстро, и медленно, и каждое его движение порождало изменения и там, с внешней стороны чёрной глобулы.
Душ становилось всё больше – приливные силы разрывали старые пути мёртвых, добычей водоворотов пустоты становились давно погибшие миры, миры, успевшие прожить миллиарды лет, откуда все, кто мог, ушли в Межреальность и дальше; души, волею случая оставшиеся пленниками своих миров, становились добычей Неназываемого… а потом оказывались подле Хедина.
Пламя Неуничтожимое, крошечные искорки его, что живут в каждой душе, сгущалось вокруг Нового Бога. Никогда доселе Хедин не видел ничего подобного – доселе души представали неделимыми, пусть и способными «истаять», и только здесь, во чреве Неназываемого, он смог ощутить в них искры извечного Пламени.
Все мы дети Творца. В каждом из нас – Его частица. Его огонь. Ибо что есть Пламя Неуничтожимое, как не Он сам?!
Он никуда не ушёл. Он всегда был здесь, с нами и в нас.
В Пламени Неуничтожимом.
Не зря Дальние так радеют за сбор всего и вся…
Душ вокруг Хедина всё больше и больше. И вот он уже сам делает шаг туда, ближе к сердцу Неназываемого.
К сингулярности.
К точке, где утрачивают смысл понятия «пространства» и «времени».
К точке, изменить хоть что-то в непосредственной окрестности которой может только сам Неназываемый (сам в себе) – или он, Хедин, и искры Пламени Неуничтожимого, собранные им сейчас вокруг себя.