Хайди - стр. 26
– А сегодня пойдём к бабушке? – он был скуп на слова так же, как и на интонации, и сказал лишь:
– Посмотрим.
Но ещё до того, как опустели их обеденные миски, дверь снова распахнулась.
На сей раз это была тётя Дета. На голове у неё красовалась шляпа с пером, а подол платья мёл всё, что валялось на полу, а валялось в хижине много чего такого, что для платья было совершенно нежелательным. Дядя оглядел её с головы до ног и не произнёс ни слова. Но тётя Дета, как видно, подготовилась к тому, чтобы провести разговор в самой дружелюбной форме, потому что с порога начала восхищаться, как хорошо выглядит Хайди: мол, она её даже не узнала, сразу видно, что плохо ей у дедушки не было. Но, мол, сама-то она всё время думала о том, как бы снова забрать девочку, ведь она понимает, что малышка, должно быть, ему помеха, но на тот момент ей просто некуда было её пристроить, а вот сегодня она потому и примчалась, что прослышала кое о чём, что могло бы облагодетельствовать Хайди настолько, что и поверить трудно. Прослышав, она, дескать, не откладывая приложила к делу старания и теперь может сказать, что почти всё устроила и что Хайди повезло так, как не повезёт и одной из сотни тысяч. Жутко богатые родственники её хозяев, живущие чуть ли не в самом лучшем доме Франкфурта, имеют единственную дочку, которая прикована к инвалидному креслу, потому что парализована на одну сторону да и в целом нездорова, и она всё время одна, и учитель занимается с ней одной, а ей это скучно, да и вообще ей не с кем поиграть, и об этом зашёл разговор у её хозяев, мол, неплохо бы найти такого ребёнка, как описала дама, которая в том доме ведёт хозяйство, потому что её хозяин очень жалеет больную дочку и хотел бы ей подыскать подружку для игр. А дама-экономка сказала, что нужна девочка неиспорченная и своеобразная, не такая, как все, кого видишь вокруг. И она, Дета, сразу подумала про Хайди и побежала в тот дом и всё расписала той даме про Хайди и про её характер, и дама сразу согласилась. Теперь ни один человек не должен знать, какое Хайди выпало счастье и благо, ведь когда она окажется там и если придётся тем людям ко двору, то в случае, если с их собственной дочкой будет совсем неладно – как знать, ведь она такая слабенькая – и если те люди не захотят совсем осиротеть без ребёнка, то ведь может выпасть Хайди неслыханное счастье.
– Ты скоро уймёшься? – перебил её Дядя, который за всё это время не мог вставить в разговор ни слова.
– Фу, – ответила Дета, вскинув голову. – Можно подумать, я вам говорю пустяки какие-нибудь, а ведь во всём Преттигау не сыщешь никого, кто не возблагодарил бы Бога небесного, получив такое известие, какое принесла вам я.
– Неси его кому хочешь, мне оно ни к чему, – сухо сказал Дядя.
Тут Дета взвилась ракетой и воскликнула:
– Да? Ну если вы так считаете, то и я могу вам сказать, как считаю я: ребёнку уже восемь лет, а он ничего не знает и не умеет, и вы не хотите отдать его в учение: вы не хотите отдать её ни в школу, ни в церковь, мне сказали об этом внизу, в Деревушке. А ведь это ребёнок моей единственной сестры. Я за неё в ответе, за всё, что с ней происходит, и если ребёнку выпадает такое счастье, как сейчас Хайди, то встать ей поперёк дороги может только тот, кому на неё плевать, как и на всех остальных людей, и кто никому не желает ничего хорошего. Но я не отступлюсь, это я вам сразу говорю, и все люди будут на моей стороне, нет в Деревушке ни одного человека, кто бы мне не помог и не выступил против вас. И если вам так хочется предстать перед судом, то берегитесь, Дядя: есть вещи, которые могут всплыть там на поверхность и про которые вам не хотелось бы слышать, а вам ли не знать, что в суде докопаются до всего, о чём уже никто и не помнит…