Харизма - стр. 3
Борьба с зависимостями – это как «американские горки»: то катишься вниз, то несешься вверх.
Всю последнюю неделю я с ревом катилась вниз.
К вашему сведению, возможная слежка, плохой ночной сон плюс посторонний человек, озвучивающий то, в чем вы боитесь признаться себе, – все это несколько истончает поводок. Поводок, а также чары Боснака и гримуаров Его Величества Семейного Терапевта – папок со всеми теми фотографиями. Черные куски, вываленные из грудной клетки, – это легкие. Белые вздувшиеся наросты, похожие на рукава-фонарики на безвкусном свадебном платье, – опухоли. Боснак показывает мне свои гримуары, будто старые семейные фотоальбомы. Симптоматика рака легких весьма занятна: вначале у вас появляется сухой кашель, затем он становится мокрым, появляются боли в грудной клетке, а на дне раковины – «малиновое желе». Вы растите в себе пеликана, а потом становитесь автоматом с малиновым желе, ну а затем – занавес! – умираете.
Моя бабуля до последнего дышала через сигарету. Она отказалась от лечения и умерла от центрального рака легкого. Я же могу схлопотать чего похуже, например, рак ротовой полости, или сахарный диабет, если дойду до ручки и начну поглощать все те леденцы со вкусом взбитых сливок, перечной мяты, гвоздики, шарлотки, «Ам-Незии», корицы, – леденцы, которые еще называют «лучшими друзьями курильщика».
Все зависимости достались мне от бабули. Достался даже ее бывший лечащий врач.
Я думала об этом, приводя рабочий стол в подобающий вид – своеобразный ритуал, выставляющий на моем персональном генераторе рабочего настроения оптимальные настройки. В глаза словно песка насыпали. Желание сменить неудобную одежду на майку и шорты, а яркое освещение на мягкий полумрак спальни вытолкнуло меня из-за стола. Пора на матрасный автобус. Люди по разному реагируют, когда я говорю, что у меня нет свободного времени. Вернее, его настолько мало, что, кроме сна, я едва что-либо успеваю. Свободное время я трачу на сон. Несколько нестандартное времяпровождение для двадцатичетырехлетней девушки.
В лифте были зеркальные стены, и я невольно поглядывала на себя. На мне были офисные доспехи. Узкая юбка сковывает движения. Швы на колготках сделаны в форме змей. Поверх блузы цвета слоновой кости, оттеняющей смуглость моей кожи, накинута коричневая кожаная куртка. Согласна, кожанка не совсем то, что носят под юбку-карандаш и шпильки, однако именно то, что носит старушка Реньи. Я купила куртку на блошином рынке. Она мужская, широковата в плечах, потертая, и от нее потрясающе пахнет. Временем, наверное. Или историей. Я не сильна в запахах.
Кожанка – очень важный момент. Она делает меня менее деловитой, менее безупречной. Считайте, что это моя прививка от столбняка. Чтобы в полнолуние не обратиться в офисного зануду, добавьте в свой ежедневный гардероб мужскую куртку.
Каштановая прядь выбилась из прически и упала на глаза. Я нетерпеливо смахнула ее и вышла из лифта в вестибюль здания, в котором арендовала офис. «Стеклянная Сосулька» опустела. После десяти вечера здесь не встретить фарфоровых воротничков, культивирующих в себе вирус деловитости. Их главная примета – ослепительно белые, словно бы пластмассовые, воротнички.
Фарфоровые воротнички, или манекены с увлажненными запястьями и улыбками актеров из мыльных опер, – разносчики вируса безупречности и деловитости. У меня на них аллергия. Правило первое: держись от них подальше. Правило второе: держись от них еще дальше.