Харбин - стр. 106
– Повар Чжао достался нам от наших бывших соседей, китайской семьи, у которой мы откупили вторую половину дома. Ему очень понравилось готовить русские блюда, и он добавляет к ним что-то из китайской кухни. А тебе, Николай, отвечу – это был не гусь, а «пекинская утка».
Байков удивился:
– Я слышал о «пекинской утке», но никогда не пробовал её и, признаться, китайскими кушаньями немного брезговал, а здесь… – Он развёл руками. – Чем отличается наш гусь от «пекинской утки»?
– Отличия серьёзные, наш гусь гуляет и клюёт, что ему вздумается, а «пекинскую утку» – это блюдо, кстати, императорской кухни – кормят специальным зерном, дают вина и не дают двигаться. Чжао откармливает их у себя дома, и как он это делает – мы с Анной даже не вмешиваемся.
– Ну тогда, если ты не против, я хочу выразить твоей супруге особую признательность за сегодняшний ужин – всё было отлично! И если ты позволишь – иногда одолжить на время твоего повара!
– Сделай милость! А что у нас с игрой, Кузьма Ильич? Вы так тасуете, что на картах все картинки сотрёте!
– Да, Кузьма Ильич! – обратился к нему Устрялов.
Тельнов положил перетасованную колоду на стол и обвёл всех взглядом:
– Готово!
Байков развернулся к нему:
– Кузьма Ильич, у вас лёгкая рука, если сдадите хороший прикуп, я с вас сотру «зуб».
– Как снесёте! – ответил Тельнов и пододвинул к нему колоду; Байков снёс, Тельнов поправил очки и начал сдачу. – Прикуп – парой или по одной? – с ехидцей спросил он.
Уже взявшийся за машинку для набивки папирос Адельберг удивился:
– Хитрите, Кузьма Ильич, всё как-то по-своему норовите. Конечно, по одной!
– Уж какая тут хитрость? – У Тельнова было игривое настроение, ему, чтобы закрыться, не хватало всего лишь нескольких очков. – Что по одной, что парой. Ну, по одной так по одной!
Карты летели на стол и мягко падали перед игроками.
– А вот и прикуп!
Он закончил сдачу, сидевшие за столом открыли карты и начали их изучать. Тельнов воспользовался моментом и подглядел к соседу:
– Никак на мизэр-с идёте-с, Николай Васильевич? Если прикуп выпадет подходящий, правда, что ли, сотрёте с меня «зуб»?
Не отрываясь от своих карт, Адельберг сказал:
– Накажем, Кузьма Ильич! Николай Аполлонович сотрёт, а мы с профессором вам его нарисуем!
– Николай Аполлонович! – обратился к Байкову Устрялов. – Вы уже записали последнюю игру?
– Записал, Николай Васильевич!
– И что там?
– Своя игра! Вы прошлись без ремиза, взяли свои три виста, хотя одним могли бы поделиться с Александром Петровичем…
– Ничего, я не в претензии. – Адельберг сложил карты и взялся разливать коньяк. – Играли лёжа, и я мог спокойно покурить. Чей заход?
– Твой, Саша! – Байков заметно волновался и стучал картами по столу.
– Не торопи меня, а то я пролью, – сказал Адельберг. – Я – пас!
Устрялов ещё раз глянул в свои карты:
– Два паса!
– «Два паса в прикупе – чудеса!» – сказал Тельнов и теперь уже сам забарабанил пальцами по лежавшему рубашкой наверх прикупу. – Ну-с! Николай Аполлоныч, господин полковник, что там у вас: «Лучше без одной на шестерной – чем одну на распасах»? Но чувствует моя душа – падать будете!
– Не мешайте, Кузьма Ильич! Пусть Николай Аполлонович подумает, у него вон какая гора, – вмешался Адельберг и взялся за рюмку.
Кузьма Ильич, сидя на своём стуле, пытался заглянуть к Байкову.