Хани Ярд - стр. 3

Поспать, впрочем, у него так и не вышло. Холодная кровать со старым матрасом, в котором оказалось полным полно комков и неровностей, была слишком неуютной, и Адам долго лежал, глядя в потолок. С улицы не падало никакого света, поэтому ему почти не было видно старой побелки в пятнах и трещинах. Было так легко представить, что там на самом деле причудливая роспись.

Утром Адам умылся холодной водой и сразу же отправился на поиски магазина. Первой, правда, он обнаружил ограду кладбища. Ворота были открыты и так покосились, что было ясно – они и не закрываются никогда. Адам решил зайти позже, купив какие-нибудь цветы, чтобы соблюсти приличия.

Дальше его путь лежал через квартал, застроенный обшарпанными пятиэтажками. Здесь тоже царило запустение, но всё же слышались голоса, были люди, так что Адам немного приободрился. Только проходя мимо старой детской площадки, он испытал непонятное ощущение, схожее сразу с тошнотой и страхом. Среди железных конструкций, слегка покорёженных временем, таилось что-то совсем уж нечеловеческое. Адам поспешил свернуть за угол.

Приземистое здание супермаркета показалось ему старым знакомым, и он нырнул туда, лишь бы скрыться от чувства, что кто-то провожает его тяжёлым мрачным взглядом.

Купив продукты и даже горшок со скорбно-белой розой, Адам вышел на улицу получасом позже. Риэлторскую контору ему указали на кассе, и располагалась та неподалёку, в здании, гордо именовавшемся офисным центром. Выглядело оно непрезентабельно, имело только два этажа, а главный вход у него и вовсе был заколочен.

Адаму пришлось подниматься по неудобной боковой лестнице и впотьмах искать кабинет 204, где и была контора «Руфус и сыновья». Только и это оказалось зря – ни Руфуса, ни его сыновей на месте не оказалось, дверь была закрыта, а под табличку вставлена бумажка, где неровным почерком значилось: «Откроемся в четверг после обеда. Непредвиденные дела».

Прикинув, что торчать здесь придётся ещё несколько дней, Адам только чертыхнулся сквозь зубы и побрёл на улицу. Теперь нужно лишь завернуть на могилу, оставить там розу. В общем-то, в эти дни даже найдётся, чем заняться – отмыть окна в доме, почистить чехлы на мебели… Да мало ли хлопот, если собираешься выставлять жилище на продажу?.. И хоть радости от задержки не было никакой, Адам, по крайней мере, успокоил себя, что ничего зловещего на деле не происходит.

Когда он дошёл до кладбищенской ограды, резко стемнело. Ветер принёс тёмные тучи, которые грозили пролиться дождём. Свежая могила, на которой ещё не пожухли до конца несколько букетов, чернела неподалёку от ворот. Адам двинулся прямо туда, не обращая внимания на другие памятники. Разве что удивился тому, что на них почти стёрлись надписи и нет фотографий.

Могила Агнессы Саванж тоже была увенчана гранитным камнем. Там были выбиты имя и даты, а вот даже небольшой эпитафии не оказалось. Не было и изображения, так что Адам не смог познакомиться с тёткой даже в таких обстоятельствах. Поставив розу у памятника, он некоторое время молчал, затем глянул на небо и спешно пошёл прочь: дождь уже начинался, несколько капель упали прямо в раскрытый белый бутон.

Когда Адам подошёл к домику, дождь уже поливал вовсю. По дороге бежал стремительный мутный поток, несущий мусор и листья, а улочка казалась ещё неприветливей. «Этот городишко – как мертвец, – сказал себе Адам, ёжась от холода и пытаясь нащупать ключи в кармане. – Так и смотрит пустыми глазницами, да ещё и смердит». Ливень действительно пах не свежестью и не влажной пылью, а тяжёлым, смрадным гниением, точно с неба лились помои. Может быть, конечно, пахло откуда-то ещё – Адам не разбирался, но настроения это ему не прибавило. Скользнув в дом, он запер дверь и поспешил раздеться и повесить сушиться промокшую одежду. От пальто валил сизоватый пар, а брюки, начиная от колен, были настолько грязны, что Адам отправился бродить по дому в поисках стиральной машинки.