Хан Батый. Русь в огне - стр. 17

–Здравствуй. Пришёл? Хорошо. Без службы не оставлю. Дам сотню воинов. Пока. Так-то. Фёдор, определи сотника, чтобы ни в чём не было недостатка.

Семён снова поклонился, и вышел из светлицы, ошарашенный и униженный – он сотник! Всего-навсего сотник! А размечтался! Эх, судьба! Теперь всё с начала, с самого-самого. Думал, будет, как прежде, среди князей. Теперь-то кто его заметит?

Остаток дня Семён пролежал в комнате, отведённой ему Фёдором под жильё, смотрел в потолок, молчаливо поел за общим столом в трапезной. Микула выглядел подавленным не меньше Семёна, и всё время молчал.

Дни летели за днями. Семён понемногу свыкся с новым положением. Микула был рядом, не давал окончательно пасть духом.

Князь Михаил лишь однажды снизошёл до него: «Как служба? Не жалуешься? Поговорим потом».

«Что даст, это потом?», – усмехнулся про себя Семён.

Службы, как таковой, не было – утром воевода выстраивал дружину, и распределял, кого куда – тех в конвои, тех в караул, тех в сопровождение. Скучно, лениво. Ешь, пьёшь, ходишь, спишь. Иногда упражнялись на мечах, чтобы не забыть главного – умения сражаться, стреляли в мишени из луков. Обычная гарнизонщина. Такая служба отупляет. Прежние скитания, княжеское окружение, переживания и борьба, вспоминались теперь счастливой порой.

Но, за повседневной размеренной волокитой, Семён не мог не заметить главного – Михаил готовился к войне, готовился деятельно. И это началось с татарским посольством. Послы уехали, не добившись посулами неприязни Михаила к половецким соседям, поехали дальше – в Суздальское княжество. Семён в своих думах задавался вопросом: может, они добились другого? От такой мысли становилось не по себе. Предчувствие войны пропитало всё его существо. Даже ночами, в его снах, кипели битвы, и лилась кровь – он рубил наотмашь, рубил, и просыпался усталый, мокрый от пота.

Конец ознакомительного фрагмента.