Хамелеонша - стр. 18
– Хотите, сходим в оранжерею?
Высокий рыжеволосый мальчишка пожал плечами, и мы двинулись по усыпанной галькой дорожке. На сегодняшний праздник не пожалели восковых свечей, и замок от подвала до сторожки караульного на крыше был залит огнями. Позади, шоркая, переваливалась кормилица. В траве стрекотали цикады, подпевавшие менестрелям, в воздухе стоял тяжёлый аромат спелых слив.
– Вам понравятся наши розы, – произнесла я, когда терраса осталась за поворотом. – Их завезли в прошлом году, и…
– Не нужно. – Голос у Годфрика был под стать лицу и всему скучающему облику – такой же бесцветный.
– Что не нужно? – не поняла я.
– Разговаривать. Просто пройдём до оранжереи и обратно.
Произнося это, он ни разу на меня не посмотрел. Пару мгновений мы шли в полном молчании, на фоне которого шум из трапезной, где праздновали наше обручение, казался особенно громким.
– Вы не хотите на мне жениться?
Ответный взгляд был полон презрения.
– Жениться на выродке? Да мне мерзко даже смотреть на тебя!
Ударила я быстрее, чем успела подумать, и получила звонкую оплеуху в ответ. Из глаз от неожиданности брызнули слёзы. Ладонь судорожно прижалась к горящей щеке.
– Бьёшь, как девка!!
Этому страшному оскорблению я научилась у Людо…
– Он не такой, каким должен быть супруг, – сдержанно ответила я гостю, прикрывая волосами до сих пор красную щеку.
– А каким должен быть супруг? – заинтересовался он.
– Сильным внутри и снаружи.
– Достойный критерий, – кивнул мужчина. – Так говорит ваша матушка? Или отец?
Он что, думает, у нас собственного мнения нет?
– Так считаем мы с братом, – обиделась я. – Он говорит, что нет ничего важнее силы, а слабые вовсе не должны появляться на свет, они не заслуживают жить. Поэтому брат так презирает Артура.
– Кто такой Артур?
Я опомнилась и промолчала. Про Артура никто не должен знать. Не дождавшись ответа, гость спокойно продолжил:
– В чем-то ваш брат прав, просто сила бывает разной. Со временем вы с Годфриком притрётесь. А ещё у меня есть племянница чуть помладше вас. Бланка – добрая и ласковая девочка, которая нуждается в подруге.
Странно было вот так разговаривать. Странно и приятно. В замок постоянно приезжали приятели отца, особенно в последние месяцы, но они никогда не пытались со мной заговорить. Детей не принято замечать, особенно девочек. Отец и тот вспомнил о моём существовании лишь полтора года назад, после случая с няней.
Мысленно я сравнивала гостя и будущего супруга. Волосы у Годфрика тоже рыжие, но совершенно другого оттенка: почти красные и прилизанно-гладкие, разделённые на пробор, а не золотистые и вьющиеся. Да и вид какой-то болезненный, словно вся сила ушла в рост. Он действительно высок, но плечи у́же, чем у Людо, хотя брат на год младше него. Сидящий же рядом человек был воплощением крепости, от него исходила спокойная уверенность.
– Мы никогда не притрёмся, – угрюмо изрекла я. – В нём нет и уже не будет стержня.
– Погодите судить. Годфрику всего одиннадцать. Через три года, когда состоится ваша свадьба, он подрастёт и возмужает.
– А ещё он назвал меня чернявой уродиной!
Вообще-то он много чего успел наговорить…
Гость перестал усмехаться:
– Вот это он зря. Просто пока не понимает, как ему повезло.
Я уставилась на него и нерешительно переспросила:
– Повезло?
Мужчина кивнул: