Хакни меня - стр. 18
– Не люблю, когда меня трогают.
Но она тут же заново начала широко улыбаться и ответила заговорщическим тоном, неожиданно перейдя на ты:
– Я аккуратно. Почти и не заметишь. Зато какой красавицей отсюда выйдешь – от зеркала потом не отдерут.
Процедуры длились невероятно долго, но все-таки был какой-то эффект – сжиматься телу надоело, и в какой-то момент я поняла, что больше от прикосновений добродушной женщины не вздрагиваю. И единственный посетитель, который был у другого мастера, уже попрощался и ушел. После шумного офиса здесь чувствовалось такое приятное безлюдье, что я позволила себе расслабиться. Да и женщина больше меня не донимала никакими разговорами, как будто все обо мне поняла.
Я догадалась, что к нам кто-то присоединился, когда из холла услышала:
– Присаживайтесь. Вам подать чай или кофе?
Ответа я не услышала. Но когда смогла обернуться, рассмотрела на стуле возле стены Глеба, который сидел уже с чашкой в руках и лениво рассматривал крупные фотографии на стенах. Я решила подначить, чтобы не забывал о моем существовании:
– Глебарисыч, как думаешь, мне укладку делать? А то уже двадцать семь тысяч насчитали, а мы еще даже не начинали. Видимо, ты были прав – у меня реально шикарные волосы, их густота влетает в заметную копеечку.
Он веселым взглядом уставился на меня и уже было ответил, вот только парикмахерша все испортила:
– Какую еще укладку?! Кто насчитал? Когда?
Глеб для нее и пояснил:
– Не обращайте внимания, у моей подруги странное чувство юмора – только ей и понятное.
– Только мне? – переспросила я. – Тогда почему ты постоянно тихо ржешь в моем присутствии?
– Заметила, да? А я-то надеялся, что в любой ситуации умею держать лицо.
Женщина, видимо, все-таки тяготилась тишиной, и потому теперь любые слова расценивала как ослабление напряжения:
– Веселитесь, молодежь, приятно смотреть! Встречаетесь?
– Не совсем, – зачем-то вякнул Глеб.
Но я опровергла:
– Встречаемся, конечно, просто терпеливо ждем конца его сопротивления. Ну вот, опять улыбаешься, я все вижу в зеркало!
После трехчасовой экзекуции мои волосы и впрямь преобразились, хотя от зеркала я отодралась с поразительной легкостью – и тут реклама все преувеличила. Но время было уже позднее, а сил не осталось ни на что, хотя в планы-то входило шефа сегодня хоть немного достать. Я зевала в машине, однако Глеб все-таки предложил:
– Можем куда-нибудь заехать перекусить. Сомневаюсь, что в твоей квартире найдется еда. Если хочешь – немного выпьем. Или ты и пьешь только в полном одиночестве?
– Совсем не пью, – честно ответила я. – Не понимаю, зачем нужны алкоголь и наркотики. Неужели люди не в курсе, что уже изобретены видеоигры?
– Ну да, и как я мог об этом не подумать? И не надеялся, что согласишься. Я ведь и сам за рулем.
– А у меня сложилось впечатление, что ты вообще говоришь всякую ерунду только для того, чтобы посмотреть на мою реакцию – и больше никаких задач. Как идет первый день дрессировки? Добился успеха?
Он не стал отрицать и отвечать. Но его постоянная задумчивая улыбка выглядела уже подозрительной: как будто что-то очень интересное обо мне думает, но со мной делиться не спешит.
Ужин был быстрым, фастфудовым и не напрягающим. Как-нибудь в другой раз наберусь сил и вытрясу из этого мошенника всю душу. Но Глеб почему-то все еще не засыпал на ходу и пытался вытащить меня из себя: