Хааг и наследие Владыки - стр. 16
– Ах ты шакалье дерьмо!
Держась левой рукой за разбитый нос, правой он попытался проткнуть меня. Вот только я одновременно с этим использовал пространственную магию и ушел в другое измерение, став для всех прозрачным как призрак. Удар прошел сквозь мое тело и нож Кейна воткнулся прямо в горло Молчуну. Сделав шаг в сторону, я выбросил свою правую руку вперед. Когда она вошла в грудь одноглазого, я снова перешел в нормальное состояние и с силой выдернул ее обратно.
– Кажется, это ты хотел вырвать мне сердце и заставить съесть?
Выхватив меч, я одним взмахом расширил рот гнусавого, сделав его улыбку шириной от уха до уха, и с силой вдавил еще теплое сердце одноглазого тому в глотку. Отползавший на карачках Маркуня так же не скрылся от моего взора. Схватив того за волосы, я следующим ударом отрубил ему голову. Фонтан крови брызнул из отрубленной шеи вверх, окропляя нас теплой, красной жидкостью. Находящийся в шоке от убийства своего товарища Кейн еще не пришел в себя. Взяв его за шкирку, я придавил этого горе бандита к стене, всаживая в правое плечо свой меч, а в левое меч гнусавого. Адская вспышка боли наконец–то приводит его в чувство, и он начинает кричать во все горло и звать на помощь.
– Ты, палач, хотел отрезать мне пальцы?
– Нет, нет, я же просто шутил, мы ведь приятели друг, не надо. Аааааа.
Взяв его же нож, я стал по одному отрезать его пальцы на левой руке.
– Ну что герой? Кто сильнее пять волков или один орк? – Задал я ему вопрос, когда закончил с ней. Кейн лишь хрипел, а изо рта у него шла пена. – Все еще не знаешь?
Затем пришел черед правой руки, и новая порция криков боли и отчаяния наполнила помещение. Не скажу, что мне это не нравилось. Если бы они не хвастались своими силами и не говорили в мой адрес таких возмутительных слов, умерли бы быстро и безболезненно. Обработав вторую руку, я всадил нож прямо в сердце Кейна, обрывая тем самым его мучения. Нет, я не сжалился над ублюдком, просто времени поиграть больше не оставалось. Его крики могли привлечь внимание других авантюристов, находящихся поблизости. Подойдя к испачканной в собственных выделениях и бандитской крови эльфийке, я взялся за рабский ошейник и, использовав основной элемент, уничтожил находящееся внутри заклинание. После этого я разорвал его на две части, тем самым освобождая ее из рабства. Ошейники полностью подавляют волю надевшего их разумного. Они все помнят но, не имея каких–либо чувств, живут словно в тумане. Единственным абсолютом в этом сером мире для них является приказ хозяина. Как только я снял рабский ошейник, глаза эльфийки тут же прояснились, но не переставали быть стеклянными. Оглядевшись и не выказав не единой эмоции, она уставилась на меня. Я достал из маленькой сумки на спине исцеляющее зелье и, запрокинув ей голову, заставил выпить.
– Сейчас немного потерпи.
Сказав это, я применил магию и, собрав окружающую нас влагу, окатил ее струей воды. После небольшого импровизированного душа я взвалил эльфийку себе на плечо и, спрыгнув вниз, бегом направился на свою базу. Девушка практически ничего не весила, буквально впившись своими выступающими ребрами в мою ключицу. Судя по всему, эти бандиты не были первыми ее хозяевами, и она уже давно находится в рабстве. На своей базе я первым делом поднялся наверх и отыскал несколько платьев и плащ из натуральных материалов в гардеробе спальни на третьем этаже. Как не странно, но эльфийская одежда, сделанная их натуральных материалов, имеет высокую прочность и долго не портится. Насколько мне известно, при производстве они используют свою магию, примерно то же самое делают лучшие кузнецы с металлом, перековывая его в броню или оружие. В частности мифрил, как раз является одним из таких материалов. Завернув уже успевшую заснуть эльфийку в плащ, я поужинал и принялся за медитацию. Все, что мог – я сделал, теперь настал черед зелья. Побочным эффектом от его употребления была сильная сонливость. Довольно неудобно на самом деле, в бою такое не употребишь, зато оно намного лучше зелья восстановления, которое просто подлечивает небольшие травмы.