Гусар - стр. 17
– Ладно, заходите, – Антонина Митрофановна элегантно указала рукой на дверь. – А вы, Петр Алексеевич… – она прищурилась, – …расскажете, зачем вызвали на дуэль поручика Орлова.
– Э-э… – Я замялся. – Простите, но вам-то когда донесли? Сие недоразумение случилось только что. И потом…
Хотел сказать, мол, это придурочный поручик меня вызвал, а не я его, но осёкся. Зачем? Пусть думает, что я, да. Я вызвал на дуэль напыщенного придурка Орлова.
– Петр Алексеевич, мы с вами находимся неподалёку от Вильно, а не в Петербурге. Здесь слухи распространяются со скоростью ветра, а еще и слышно было его вопли. – Ответила вдова, и в её глазах мелькнули веселые чертята.
М-м-м… А вот это мне нравится. Это я люблю. Красивая женщина под боком – то, что сейчас необходимо моему измученному организму. Жизнь начинает обретать краски.
– Антонина Митрофановна, матушка, позвольте барин вот тут, под вишнями присядет. А мы пока баньку истопим. Если вы, конечно, не против? – Вылез вперед Захар.
– Хорошо. – Хозяйка небрежно повела плечом. Жест у нее вышел простой, но очень милый. – Скажу тогда Марфе, чтоб стол не накрывала. Пусть подождёт, пока Петр Алексеевич изволят привести себя в пристойный вид.
Антонина Митрофановна окинула меня насмешливым взглядом, развернулась и исчезла за дверью.
Захар на пару с Прошкой, как только хозяйка удалилась, принялись хлопотать вокруг меня. Один подтянул кресло, хотя оно и так неплохо стояло. Второй пытался усадить мою персону поудобнее, будто я сам не в состоянии разобраться.
– А скажи-ка мне, Захар, какой сегодня день? А то я что-то… запамятовал. После вчерашнего… приключения, голова не совсем свежая. – Поинтересовался я мимоходом, стараясь при этом выглядеть вполне естественно. Хотя, конечно, вопрос странненький.
– Так пятнадцатое мая сегодня, барин, – с сомнением в голосе ответил слуга. – Тысяча восемьсот двенадцатого года от Рождества Христова. Как есть пятнадцатое мая, ей-Богу!
Я чуть не кувыркнулся от неожиданности с кресла. Оно еще, как назло, при малейшем движении начинало раскачиваться вверх-вниз.
Ма-а-а-ай… тысяча восемьсот двенадцатого?! Мозг лихорадочно заработал, прокручивая те крохи школьных уроков истории, которые остались в воспоминаниях.
1812 год… Наполеон… Бородино… Пожар Москвы… Так, стоп! До Бородино еще, кажется, было лето… Июнь? Да, точно, вторжение началось в июне! То есть, у меня… примерно месяц? Всего лишь месяц до того, как начнется полномасштабная заварушка с французами? Ни хрена себе, за хлебушком сходил… Отчего-то эта старая шутка показалась мне максимально подходящей ситуации.
Мои проблемы с налоговой стали вдруг такой мелочью, такой милой домашней неурядицей по сравнению с перспективой оказаться в эпицентре Отечественной войны.
А самое главное, никто ведь этого не знает. Ни Захар, ни Прошка, ни самодовольные гусары. Никто из них не подозревает, что всего через несколько недель их привычный мир рухнет и перевернется. А я – знаю. Я знаю, кто нападет. И когда. Я знаю, как будут развиваться события. Я знаю, чем все закончится.
Твою ж мать… Это ведь мой единственный реальный шанс не просто выжить в сложившихся обстоятельствах, но и, возможно, перестать быть Петром Алексеевичем Бестужевым-Рюминым – «занудой, душнилой и всеобщим посмешищем». Если я смогу правильно, грамотно распорядиться имеющейся в моей башке информацией… О, какие перспективы открываются!