Гуляйполе - стр. 23
Отсюда, от Хортицы, от Великого Луга, начинались так называемые «вольности запорожского козачества». И тянулись они, эти вольности, далеко вниз по левому берегу Днепра через непроходимые, поросшие камышом, осокой да густым ивняком плавни на сотни верст. С бешеной скоростью, с грохотом промчавшись сквозь скалистые пороги, вырвавшись у Хортицы из теснины скал, Днепр здесь разливался вширь, успокаивался.
Чем можно заработать в Великом Луге? Ясное дело, нападениями на турок, ляхов, а если нет войны, то на проезжих купцов или набегами на хутора кулаков и богатеев. И до сих пор, рассказывали Нестору старики, водятся в Луге лихие люди. Вот жизнь! Но это – лишь остатки свободы…
Простор, воля, козацкое народовластие! Выборные атаманы, выборные гетманы! Было, было время! И как-то странно представить, что страна вольных козаков терялась в лесостепном пространстве, которое называлось Диким Полем. И раскинулось оно, это Поле, на огромной территории между Доном и Верхней Окой, от предгорий Кавказа до самого Дуная, упираясь на юге в Черное и Азовское моря…
Это было малообжитое пространство. Лишь на берегах морей кипела жизнь. Здесь некогда селились древние греки, римляне, византийские колонизаторы, генуэзские купцы. Они оставили после себя погребенные под слоем земли изящные амфоры, колонны, золотые и серебряные украшения, короткие мечи, шлемы, мраморные надгробья.
Фанагория, Пантикапея, Херсонес, Ольвия, Истр… Музыка, а не названия!
Конечно, основным товаром, ради которого высокоразвитые иноземцы проникали в глубины скифских степей, были не мед, не зерно и не шкуры. Люди! Рабы, крепкие, выносливые и плодовитые – вот какой нужен был товар. На дешевом труде безвестных рабов возникли и наука, и культура. Пока рабы гнули спину, аэды играли на кифарах, архитекторы рассчитывали прочность акведуков, а математики изобретали золотое сечение.
И вдруг в одночасье все рухнуло. Через равнинные, тучные, заполненные приречными пойменными пастбищами просторы покатились волны кочевников. Они шли, чтобы завоевать пустующие земли Дикого Поля. Готы, гунны, половцы, хазары, монголо-татары, авары, ногайцы, турки… Несть им числа! На короткий исторический миг возникла и канула в пучину времени граничившая с Диким Полем славянская Киевская Русь, смятая течениями рас и народов. Смяли и растворили пришельцы также и Византию, повивальную бабку окультурившейся Руси.
Но… Северная Русь, Московия, отодвинувшись от завоеванной и разоренной Батыем Киевской Руси в далекие заболоченные леса, одичавшая, но хранящая в себе и византийские, и варяжские гены, постепенно крепла, хотя и продолжала со страхом всматриваться в необъятные южные дали Дикого Поля. Оттуда то и дело приходили орды завоевателей и грабителей. Они не просто брали дань – эка невидаль! – а жгли, убивали, насиловали и уводили в полон десятки тысяч человек. После таких набегов жизнь на пепелищах начиналась сызнова.
Московская Русь, непрочный союз враждующих между собой земель, в крови и зареве пожаров набирала силу. Победа на Куликовом поле заслонила иную, куда более важную победу. Русская культура и православная вера – в ту пору понятия нераздельные – выиграли долгую схватку. Русь породнилась с крепким и воинственным народом татаро-монголов. Былые враги пошли «под московскую руку», на службу к великому князю, а позже и к царю. Игумен и святитель Пафнутий Боровский, один из отцов русской Церкви, причисленный к лику святых, был правнуком ордынского наместника и сборщика дани, «великого владимирского баскака» Амирхана. Такие вот происходили превращения. Большая часть московской элиты, церковной, светской, военной и культурной, вплела тюркские ниточки в свои родословные.