Гугеноты - стр. 31

– Не могу вам точно сказать, но, если пожелаете, можно узнать об этом у коннетабля.

– Хорошо. В зависимости от ответа я и решу, остаться ли еще при дворе Карла IX или вернуться в Беарн.

– Уверяю вас, дорогая, что буду несказанно рада, если надумаете задержаться. Право, во дворце так скучно! Я ведь окружена сплошь мужчинами, а у них, сами знаете, все разговоры только о войне… – Они улыбнулись друг другу, как старые добрые приятельницы. – Мне бы хотелось жить в дружбе с вами, – посерьезнела вдруг Екатерина. – Однако на вашем лице лежит печать озабоченности чем-то, и я давно и тщетно пытаюсь разгадать ее причину. Вы ведь, я полагаю, предприняли сию поездку не только ради выяснения обстоятельств, заставивших вашего мужа сменить веру?

– Вы правы, мадам, – ответила Жанна, смело взглянув собеседнице прямо в глаза. – Я здесь еще и затем, чтобы напомнить вам о вашем долге по отношению ко мне как к своей союзнице. А в том, что это так, вы, надеюсь, убедились во время нашего с вами обсуждения ситуации, связанной с чрезмерным возвышением Гизов. – Королева Наварры недвусмысленно давала понять, что готова остаться с мужем по разные стороны баррикад.

– Я согласна с вами, – заурчала, словно зажмурившаяся от удовольствия кошка, королева-мать. – И чрезвычайно рада, что нашла в вашем лице добрую союзницу. Но, право, я не совсем понимаю, чем смогу быть полезной в деле укрепления веры у вас на юге. Если не ошибаюсь, вы и без того достигли там немалых успехов в этом вопросе.

– Я королева без королевства, мадам, мне не хватает территории. Дабы ополчиться на ваших врагов, коими вы считаете Гизов, мне нужна армия. Вы же прекрасно понимаете, что я не смогу набрать оную только в Беарне и своей маленькой Наварре! Такое войско будет подобно стайке мышей, которые полягут от первого же удара орлиным крылом по их головам.

«Это хорошо», – подумала королева-мать. Вслух же спросила:

– Чего же вы хотите?

– Отдайте мне Гасконь и Фуа, и я перестану чувствовать себя обделенной. Мое государство расширится, и, став королевой Юга, я смогу собрать под свои знамена тысячи людей, недовольных тиранией Гизов, которых потом мы объединим с вашими и…

– …и ввергнем Францию в пучину гражданской войны, – закончила за нее Екатерина, криво усмехнувшись.

Жанна тотчас остыла: не следовало вести себя столь экспансивно.

– А потом, разбив Гизов, – продолжала королева-мать, не сводя глаз с собеседницы, – вы с вашими гугенотами возьмете штурмом Париж, меня с моими сыновьями в лучшем случае отправите в изгнание, а в худшем… даже думать не хочется… Сами же посадите на престол своего сына и станете при нем регентшей, не так ли?

Последний выпад отразить было нечем. Екатерина начала играть в открытую, и Жанна мгновенно сориентировалась.

– Не стоит сгущать краски, – поспешно ответила она, продолжая удивляться в душе откровенности королевы-матери, – я вовсе и не думала об этом.

– Что же вами руководит в таком случае?

– Исключительно соображения борьбы за истинную веру.

– А под истинной верой вы, конечно, подразумеваете кальвинизм?

– Разумеется. Истребив католицизм, мы, по примеру английского короля Генриха[36], заставим Францию принять новую веру.

Ответный, не менее ощутимый выпад. Настал черед задуматься Екатерине. Опустив голову, она машинально потерла виски.