Грязные игры академии Даркледж - стр. 10
— Какой же он противный, этот Ансель! — говорю отцу, оставшись с ним наедине.
— Меня больше волнует вопрос, кто и зачем дал монстру магические способности. Пожалуй, тебе следовало бы поступать в следующем году.
Ну вот он снова…
— Папа… — Кладу руку на сгиб его локтя и прочищаю горло перед серьезным разговором. — Я все равно вырасту и увижу вещи, от которых ты всячески пытаешься меня оградить. Помнишь, сам говорил, что птенец никогда не научится летать, пока родитель не вытолкнет его из гнезда.
— Птицы делают это исключительно тогда, когда чувствуют, что их дети готовы.
— Но я готова, папа!.. — голос мой чуть ли не впервые в жизни срывается на крик. — Я могу и хочу стать взрослой и самостоятельной. Не запрещай мне этого, пожалуйста.
Останавливаюсь для того, чтобы заглянуть в его глаза. В них столько печали, что становится несколько не по себе. Но я должна сделать этот первый, главный шаг на пути в будущее. В свое будущее. Даже если ради этого мне придется повздорить с самым близким, самым дорогим человеком.
— Ты всегда был для меня примером, папа, во всем, — произношу я, стараясь придать голосу твердости. — Обещаю, что не подведу тебя. Стану лучшим лекарем. Даже если на пути у меня встанет какой-то там ядовитый монстр.
Отец кивает и отворачивается. Но я успеваю заметить, как скорбно опустились уголки его губ. Он похлопывает меня по ладони и произносит со вздохом:
— Я просто люблю тебя, дочка.
— И я тебя.
Разговор ненадолго обрывается. Мы молча идем к жилому корпусу, размышляя каждый о своем. Отец наверняка ищет причину вернуть меня домой. А я ищу повод остаться. И еще…
Еще я вспоминаю о сегодняшнем выступлении боевых магов.
— А славно они уложили того монстра! — восхищаюсь вслух. — Сразу видна сноровка и ловкость. И ни капли страха в глазах.
Отец останавливается так резко, будто натолкнулся на невидимое препятствие. Круто развернувшись, он хватает меня за плечи и легонько встряхивает:
— Никогда. Никогда и ни за что нельзя восхищаться убийцами.
— Но боевые маги… — пытаюсь возразить я.
— Они ходячие машины для умерщвления. Мы, лекари, ценим жизнь и стараемся облегчить ее даже безнадежным больным. Тогда как боевые маги могут только убивать. В смерти нет ничего прекрасного, Ноготок.
— Даже если это смерть врага? Того, кто пытался убить тебя или твою семью? А как же насчет эвтаназии, папа? Ведь иногда и лекари убивают, чтобы не продлять мучения?
Отец поджимает губы и уходит прочь, бросив, чтобы я шла в свою комнату. Кажется, он первые не нашел что ответить. Впервые отделался молчанием. Но ведь прежде и я не задавала подобных вопросов. Надо сказать, весьма болезненных для него вопросов.
4. Глава 4
Сегодня на мне белая мантия — как долго я ждала этого часа. Ученическое одеяние струится почти до самого пола, полностью скрывая очертания фигуры от посторонних глаз. Почти монашеское одеяние. Отец говорит: пациент вообще не должен знать, какого пола его лекарь. Так что и я сейчас не девушка. Я лекарь. Пусть и будущий.
Первое занятие, и ведет его, как по заказу, мой отец. Лейман Аспен строг и одновременно учтив со всеми учениками. Он не выделяет меня во время занятий, и я не могу понять, радоваться или печалиться. С одной стороны, я не хочу, чтобы ко мне было повышено внимание. С другой…