Грязь - стр. 8

Меня пробирает ледяная дрожь. Паника захлестывает. Мой взгляд утыкается в собственные ладони, сминающие перепачканное грязью белое платье.

Эта жуткая ночь закончится. Меня выпустят отсюда.

Напрасно цепляюсь за хрупкую надежду, переключиться не получается. Ужас затапливает с новой силой. Просто от осознания того, кто именно держит меня в жестких объятиях, моментально накрывает.

– Дыши, – бросает ублюдок. – Не трону.

– Пусти, – шепчу. – Пусти меня…

Дергаюсь. Лихорадочно оглядываюсь по сторонам. Перед глазами массивная дверь. Каримов толкает ее ногой. Проносит меня вперед.

И отпускает.

Это оказывается настолько неожиданно, что я едва успеваю прижаться к ближайшей стене, чтобы не упасть. Пальцы скользят по гладкому кафелю. Нервно переступаю с ноги на ногу, пытаюсь отыскать опору.

Отстраненно осознаю, где оказываюсь.

Душевая.

– Здесь есть горячая вода, – заявляет Каримов.

Зачем все это? Думает, искупаюсь при нем?

Конечно, мне хочется смыть этот кошмар. До ужаса хочется. Но сейчас я судорожно стягиваю полы плаща на груди, закутываюсь покрепче. Медленно качаю головой. Нет, ни за что, никакого душа.

Каримов вдруг разворачивается и выходит.

А я медленно оседаю вниз. На деревянную лавку под стенкой. Поджимаю ноги к груди, обхватываю колени руками, обнимаю себя, стараясь унять дрожь.

Когда его нет, даже дышать становится легче.

Холод сковывает. Ощущение точно продрогла до костей.

Бросаю короткий взгляд в сторону. Сжимаю губы.

Горячая вода и правда бы не помешала. А еще жесткая мочалка. Намылить кожу, растереть.

Но… разве это поможет?

Нет. Никогда. Такое невозможно забыть.

Звук открываемой двери вынуждает подскочить на ноги, моментально вскинуться и вжаться в стену.

Каримов.

Его взгляд проходится по мне. Тяжелый, беспросветный. Он ощущается на физическом уровне. И чем дольше этот ублюдок продолжает смотреть на меня, тем сильнее тело потряхивает от напряжения.

Темные брови сходятся над переносицей.

А в следующую секунду Каримов шагает вперед. Мрачный. Чудовищный. Надвигается на меня. Сейчас опять набросится.

Дергаюсь в сторону. Зажимаюсь в углу.

Он не подходит. Останавливается перед лавкой. Бросает туда что-то темное. Только теперь замечаю, что он вообще что-то держал в руках. Невольно присматриваюсь.

Полотенце. Какие-то вещи.

– Можешь переодеться, – говорит Каримов, а после направляется к выходу, и не глядя на меня, прибавляет: – Дверь закрывается изнутри.

Накрывает ладонью железную щеколду.

Он скрывается за порогом, а я выжидаю некоторое время. Осторожно ступаю вперед, ловлю каждый шорох.

Тишина. Ничего не происходит.

Подхожу к двери. Закрываю щеколду. Прижимаюсь спиной к деревянной поверхности. Ощущения безопасности не появляется. Этого урода ничего не остановит, если он захочет сюда ворваться.

Смотрю на разорванное платье. Содрогаюсь. Перед глазами мелькают кадры того, что вытворял со мной Каримов. Как раздирал корсет, юбку, белье. Как завалил под себя. Зажал, не давая дышать.

А еще на этом проклятом платье моя кровь смешивается с его. Капли от случайного пореза на его щеке. Следы моей невинности.

Веду пальцами по испачканной ткани. Блеск обручального кольца ослепляет даже в тусклом свете душевой.

Хватаю золотой ободок, сдергиваю с себя. Отбрасываю прочь. Бряцанье металла, ударяющегося о каменный пол, режет слух.