Груз небесный - стр. 15

Тут у строения появилась толпа «чужих» бойцов. Их было человек тридцать. Судя по подгонке ВСО[6] и крепким фигурам, люди эти не первый год служили в армии. Не обращая на меня внимания, они одновременно, как при штурме, пошли в дом по трапам.

Прошла минута, и с крыши раздался звонкий, режущий уши крик, похожий на призыв муэдзина к молитве. В следующее мгновенье дом загудел, как закипевший самовар, и из дверных проемов и окон на улицу высыпали все, кто находился внутри. Защелкали наматываемые на руки ремни, затрещали оконные рамы, гортанные крики вперемежку с матом огласили площадку перед домом.

Пытаясь остановить побоище, я, как и положено по уставу, дал команду «отставить», но никто и ухом не повел, и я не нашел ничего лучшего, как броситься разнимать дерущихся. Это получалось у меня до крайности неловко и неумело. Я хватал противников за шиворот, отрывал друг от друга, расталкивал в разные стороны, встречая бешеное сопротивление, угрозы и крики, среди которых «деймин мана» и «убэры руки» были самыми мягкими.

Опыта в таких делах у меня не было, но шестое чувство подсказывало – драка не успела зайти далеко, ее можно остановить. Но как? Выход нашел боец четвертой роты Астаев. Он влез на кучу деревянных поддонов и заорал: «Смотры суда, смотры суда!» В правой руке у него был топор. Проорав еще раз «смотры суда», он прыгнул в толпу. «Домой, домой», – кричал он с каким-то диким повизгиванием, от которого кровь стыла в жилах, – «домой», и блестящее лезвие выписывало над его головой страшные восьмерки. Ошарашенные противники бросились в разные стороны, но это был не конец. Драка перешла в другую стадию, не менее опасную: в ход пошли кирпичи, благо на стройке они были и под руками, и под ногами.

Я оказался между двух огней. Инстинкт самосохранения подсказал мне верную позицию – спиной к «своим»: с «гостями» надо было держать ухо востро. Пролетающая половинка чиркнула по тулье моей фуражки и сбила ее наземь. В полсекунды вспомнился мне экзамен по судебной медицине, желтоватый череп с трещиной в теменной части и заключение «…твердым тупым предметом…». Но в следующие полсекунды я забыл экзамен: уклонялся от второго кирпича. Еще одна половинка перелетела через меня и попала в кого-то сзади, кто-то застонал, кто-то выругался… Это был последний «снаряд», драка закончилась, «гости» отходили так же организованно, как и пришли.

Спустя четверть часа на месте происшествия было все отрядное начальство, а через час – представители политотдела и унээровские режимники. Начальство расспрашивало меня и солдат, что-то записывало, ходило в соседний отряд сверять полученные сведения и разобралось в причинах конфликта.

Оказывается, моя бригада, которая так организованно пришла на объект, по дороге встретила лезгина из соседней части. Пройти мимо него спокойно они почему-то не смогли. Они назвали его «урюком». Тот завизжал, но в драку не полез: побежал к землякам за помощью.

Позже, когда страсти чуть утихли, я получил разнос от Шабанова.

– Замполит не должен разнимать дерущихся, как босяк-миротворец, – сказал мне капитан, – замполит должен воспитывать личный состав в интернациональном плане. Драки – показатель слабой воспитательной работы (ох уж эти показатели). Для того чтобы таких происшествий не было, нужно через актив воздействовать на личный состав. Это истина, и ее надо усвоить…