Группа продленного дня - стр. 89

То, что происходило в следующие полтора часа в гостиной Даши Меркуловой, сложно разложить на понятные слова и внятные мысли. Надо сказать, секс сам по себе процесс крайне далекий от чего-то понятного и внятного, но этот секс был настолько инстинктивным и безумным, что Даша и Олег, даже если бы захотели, не смогли бы вспомнить не только в каких позах и сколько времени им занимались, но и был ли он вообще.

Единственным, кто мог бы рассказать о нем в подробностях, была Гусеница, которая все это время просидела в углу, между вазами с цветами, огромными янтарными глазами наблюдая за дракой своей маленькой хозяйки и чужого большого человека.

Кошка очень беспокоилась за свою маленькую хозяйку, потому что та явно проигрывала: чужой большой человек то накрывал ее своим телом, то водил по комнате, намотав ее красивые длинные кудрявые рыжие волосы (Гусеница любила зарываться в них, когда спала на голове у хозяйки) на свой устрашающий кулак, то опускал на колени и притягивал к себе ее голову огромными руками. Хозяйка сопротивлялась: била человека по широкой груди, громко кричала, а один раз даже повалила его на пол, а сама села сверху.

В этот момент Гусеница подумала, что ее маленькая хозяйка окончательно победила, но когда чужой большой человек легко скинул ее с себя, а потом, швырнув на диван, начал шлепать по заду, который она зачем-то сильно выпячивала – ну точно как кошка! – решила вмешаться.

Она в три прыжка пересекла расстояние от угла до дивана и, яростно мяукнув, вцепилась в волосатую ногу чужого большого человека. Он вскрикнул, а хозяйка строгим тоном – Гусеница умела его распознавать, сказала два слова, которые говорила, когда была недовольна ее поведением: «Гуся, закрою!» Гусеница понимала эти слова и знала, что, если не прекратит, останется одна в запертой комнате, поэтому отпустила волосатую ногу чужого большого человека.

Когда он ушел, хозяйка села на диван и, держа в руках человеческую миску для воды – Гусеница часто видела, как она пьет из нее, начала что-то говорить.

Кошка не поняла, к кому обращается хозяйка, но, рассудив, что в комнате нет никого, кроме них, решила, что к ней. Она запрыгнула на диван и стала тереться лбом о голые ноги хозяйки.

Та в ответ нежно погладила ее по спине, а потом затряслась всем телом и завыла.

Было в этом вое что-то отчаянно-тоскливое, и Гусеница, слизывая соленую воду, льющуюся по лицу своей маленькой хозяйки, думала о том, что эту драку выиграл чужой большой человек.

Хлопковые плетеные веревки впиваются в тонкую кожу ее голых запястий и щиколоток. Она тоже голая – на ней нет даже трусиков. Ее руки связаны вместе, подняты, заведены за голову и привязаны к высокой металлической квадратной арке, приваренной к полу. К этой же арке привязаны ее волосы цвета черного перца, собранные в высокий хвост. Правая нога согнута в колене, туго и часто обвязана веревками – они впиваются в кожу, сдавливают ее. Левая, тоже туго и часто обвязанная веревками, которые тянутся к шее и крепко ее обвивают, неподвижно стоит на полу.

Она ничего не видит: на глазах – черная повязка, и чувствует себя так же, как чувствовала, лежа в багажнике его машины. Беспомощная жертва.

Страх перемешивается с возбуждением. Кружится голова.