Группа продленного дня - стр. 15
– Да не может быть такого!
– А все-таки, – не унималась Аня.
– Ну-у, – отходя от стены, протянула Даша и, пытаясь взять координацию под контроль, чуть растопырила локти. – Я бы удивилась.
– Но ему бы ничего не сказала?
– Да я не знаю, Нютик! Я бы так на него посмотрела, что он сразу бы все понял! А почему ты спрашиваешь?
– Просто так, – выпалила та и потянула ее за руку. – Пойдем?
Даша не двинулась с места, тяжело вздохнула, а потом произнесла обиженно-упрямым детским голосом: «Не хочу».
Аня распахнула глаза и озабоченно спросила: «Почему? Из-за него?» Еще один тяжелый вздох подруги – Аня приподняла свои дугообразные брови и недоуменно заморгала.
Даша молчала. Секунда, вторая, третья. Наконец она заговорила. Медленно, несмело, словно боялась ошибиться.
– Не понимаю, что со мной происходит. Дело даже не в Олеге, а вообще.
Аня чуть подалась вперед – как будто это могло помочь ей расслышать слова подруги лучше.
– Я в последнее время постоянно чувствую какое-то тотал несчастье, – произнесла Даша после недолгой паузы и снова вздохнула. Следующие фразы она выпалила скороговоркой, слегка сбивчиво и с легким раздражением. – А сегодня оно обострилось до предела. Мне плохо! И я никак не могу понять, почему. Мне просто плохо. Без причины! Ну так ведь не бывает?
Аня не шевелилась и молчала, а Даша, глядя перед собой, пробормотала: «Я не хочу этого праздника. Не хочу свои тридцать. Я вообще ничего не хочу. Так бы и простояла здесь весь вечер». Она почти не отделяла одно слово от другого, отчего они прозвучали нечетко, словно слипшимися – превратились в бесформенную массу из невыразительных звуков.
– Послушай, моя, – начала Аня, и Даша тут же тепло улыбнулась.
«Моя». Подруга придумала это словечко-обращение еще на первом курсе – задолго до того, как девушки затерли его слишком частым (и порой неуместным) использованием, и вот уже тринадцать лет так ее называла.
– Ты имеешь полное право не хотеть праздника, простоять здесь весь вечер или даже прямо сейчас уехать.
Она сказала это ласково и погладила Дашу по плечу, а потом подмигнула ей.
– Только я уеду вместе с тобой. От меня ты не избавишься!
Даша хихикнула.
– Бывает, что в дни рождения нет настроения. Не знаю, с чем связано, – Аня заправила волосы за уши и продолжила говорить с едва уловимой грустью. – Я не в силах убедить тебя, что все хорошо, если ты сама этого не чувствуешь, но я в силах показать тебе ситуацию с моей стороны.
Она обняла себя за локти и, глядя в сторону, молчала секунд пять, а потом перевела взгляд на Дашу и заговорила неожиданно возбужденно, активно жестикулируя: «Знаешь, что я вижу прямо сейчас? Смелость. Находясь в нескольких шагах от вечеринки, где все ждут только тебя, признаться вслух, что не хочешь туда, – это смело. Не прятаться от неприятных мыслей, не убегать от сложных ситуаций, а смотреть на них в упор – смело!»
Даша, ощутив ностальгию, с улыбкой покачала головой.
Аня часто говорила ей, что она смелая. Когда была не согласна с «тройкой» на экзамене по основам журналистики, но промолчала, потому что не хотела конфликтовать с преподавателем, а Даша пошла к декану и добилась для нее пересдачи. Когда не верила в себя и не отправляла резюме в журнал, где мечтала работать, а Даша убедила ее сделать это и даже сидела рядом, пока она негнущимися от страха пальцами печатала сопроводительное письмо. Когда постеснялась сказать визажистке, что ей не понравились свадебный макияж и укладка, но, сдерживая рыдания, призналась в этом Даше, а та за полчаса нашла другую, которая быстро приехала и исправила ситуацию.