Группа поддержки для выживших девушек - стр. 38

– Я скажу матери, – говорит он.

Но я вижу, что он не выкидывает меня из своей комнаты. Вот вам двадцатишестилетний парень: посторонняя женщина застает его за рукоблудством, но он не пускается во все тяжкие, потому что думает, а вдруг чего обломится.

– Она знает, что вы такими вещами занимаетесь? – спрашиваю я.

Он хмурится, словно не понимает, о чем я говорю, но я киваю в сторону его компьютера, и его щеки краснеют, он бросается к своему столу и опускает крышку ноутбука. Никогда не перестану удивляться тому, что может возбуждать среднего американца.

– Вы чего хотите? – спрашивает он. Он злится, потому что смущен.

Я не могу это допустить. Мне нужно, чтобы он помог мне по собственному желанию.

– Верьте мне, – говорю я. – Я видела такие штуки, рядом с которыми ваше порно просто «Дора-путешественница»[25].

– Пожалуйста, не говорите, – дальше его голос звучит тише, – «ваше порно».

Я думала об этом все утро. Не люблю никого просить, но я думаю, если он сын доктора Кэрол и обитает здесь, в этом доме, то я буду дурой, если не попробую. И я должна перетянуть его назад – на мою сторону.

– Вы и вправду компьютерный умелец? – спрашиваю я.

– Я сделал сайт и электронную почту для бизнеса матери, – говорит он.

– Мне нужно, чтобы вы подвезли меня до моей квартиры, помогли проникнуть внутрь и сказать мне, кто побывал в моем компьютере, – говорю я.

– Зачем?

– У меня нет машины, поэтому я прошу вас подвезти меня, мне будет нужна ваша помощь, чтобы проникнуть внутрь, потому что полиция ведет наблюдение за моим домом, а мне нужно, чтобы вы узнали, кто побывал в моем компьютере, потому что я хочу знать, кто пытается убить моих друзей. Я предполагаю, вы захотите деньги за это.

– Сколько? – спрашивает он.

– Пятьсот долларов.

– Отлично, – говорит он. – Жду вас внизу в десять. Собирайтесь.

Он возвращает громкость на прежний уровень, и желе в моих глазницах снова начинает трястись.

Я доверяю доктору Кэрол в той же мере, что и всем остальным, и это распространяется и на ее детей. Я дожидаюсь, когда ей позвонят и она начнет разговор на кухне, и возвращаюсь в ее солнечную пристройку, запираю замок на двери ее кабинета с помощью старой библиотечной карточки, которую храню для таких дел. Если она сама не может завести себе электронную почту, то, вероятно, ведет дела на бумаге. И точно: я нахожу архивный шкаф под ее длиннющим столом.

Я прежде всего просматриваю верхний ящик справа от ее кресла, предполагая, что тут она держит свои семейные бумаги, и радуюсь тому, что попадаю в самую точку. Эллиотт Пэкс, а следом Эллиотт Скай. Если я сегодня вечером закупорюсь в машине Ская, я хочу понимать, какого рода угроз мне следует опасаться.

У Ская имелась выписка об академической успеваемости из Калифорнийского университета в Беркли, никаких дисциплинарных взысканий, никаких арестов. Никаких лекарственных средств ему не прописывали, если не считать «Олопатадина» от сенной лихорадки. Никаких психиатрических отклонений, только короткое лечение у логопеда в детстве – ему тогда никак не давался звук «р». Он чист, вернее, чист настолько, насколько может быть чист мужчина. Это мне подойдет.

Я отвожу себе еще минуту, чтобы заглянуть в другие ящики. Имена пациентов, сначала фамилии, одна за другой: Диер, Сандра; Клейн, Дебора; Мейсон, Тамара; Морейн, Вайолет; Санчес, Вера. Одни женщины, что не так уж и странно, поскольку доктор Кэрол специализируется на жертвах насилия, а это единственное, что женщинам достается с избытком. Я пролистываю несколько дел и вижу, что все это женщины, встретившие монстра, но не убившие его. Последние девушки в зародыше.