Гроза Островского - стр. 19
– Смена плана, – бросает коротко. – Придется кое-куда заехать.
Молчу в ответ. Вижу что он напряжен и слегка взволнован.
Через десять минут останавливаемся возле ночного заведения с яркой неоновой женщиной на крыше.
– Это что, ночной клуб? – спрашиваю, а голос слегка дрожит. Заведение больше бордель напоминает, совершенно не вяжется со стилем Островского и вызывает ощущение опасности.
– Ага. Пошли.
– Может я в машине подожду? – спрашиваю робко.
– Не-а, поверь, со мной тебе безопаснее. А ты довольно милая, когда трусишь.
Он что, комплимент мне сделал? Чувствую, что краснею, щеки прямо горят. И речь на пару секунд пропадает, поэтому не нахожу ничего лучшего как покорно семенить за Островским к входу в здание. Нас пропускают без единого вопроса – при виде моего названного «дядюшки» охранники на входе вытягиваются по струнке.
Зайдя в помещение оказываемся в просторном зале, повсюду столики, впереди сцена, все как положено, с занавесом, вот только несколько пилонов на ней говорят о том, что это стриптиз клуб, который сейчас пуст. Следуем по узкому коридору с кучей дверей – от всей души надеюсь, что это все же не бордель и умираю от любопытства что мог забыть здесь такой мужчина как Алекс Островский. Да, имя Алекс – так его Глеб назвал, гораздо больше ему идет нежели дядя Саша. Слишком изысканный мужик… Ну вот я опять за старое, то бишь за комплименты да любование этим типом, которому я наверняка как кость в горле.
Островский толкает дверь в конце коридора, и мы оказываемся в просторном, но довольно захламленном помещении с двумя малюсенькими окошками, загибающимся огромным фикусом, большим столом посредине, за которым сидит полная женщина. При виде Алекса она буквально подпрыгивает на месте. Открывает рот чтобы что-то сказать, наверное, поприветствовать – но не успевает издать ни звука.
– Что происходит, Мадлен? Разве я тебя поставил управляющей для того чтобы клуб не работал?
Ого! Мадлен, вот это имечко. Надеюсь, псевдоним. Еще сильнее борделем запахло… Выглядываю из-за широкой спины дядюшки чтобы получше рассмотреть даму со странным именем. Кричаще-яркое платье – на крупном орнаменте собраны самые броские цвета: оранжевый, фиолетовый, розовый. Маникюр – длиннющие ногти оранжевого цвета, на ногах тоже. Высоченные каблуки, высоко взбитые белокурые с отливом в пепельный волосы, большое колье на шее и серьги из стекляруса, достающие до плеч. Короче, колоритная барышня, которую я бы еще долго внимательно рассматривала, вот только тетка в ответ уставилась на меня. И тоже с большим интересом.
– Новенькая?
– Что? – рявкает в ответ Островский. – Ты это о чем?
– Я про девушку, – тушуется Мадлен.
– Это моя племянница! – так возмущен, я аж на минуту поверила, что и правда ему родней прихожусь.
– Ой, простите Александр Николаевич! Я ж не знала!
– Теперь знаешь. Ты лучше объясни, что значит никто не вышел на работу? Что за саботаж?
– Ленка позвонила, сказала что зуб болит, утром. Потом Машка отпросилась… Потом посудомойка Наташа – тоже видите ли зуб!! И уже было ни фига не смешно! Наташке я высказала, слово за слово – уволила. А потом и охрана – Петька с Димкой – не явились охламоны. Те кто пришел… ну ясно было что без повара – он тоже отпросился, но вот ему – верю, он отравился чем-то еще вчера зеленый был… А может его и правда, того? Отравили? – выпучивает глазищи, густо намазанные фиолетовыми тенями.