Гроза над скудельницей… не стихнет - стр. 10
– Я?! – постаралась поискренней засмеяться «отшельница», – тебе кажется. Всё в порядке. Единственное, что меня тревожит – потолстела немного, посмотри, – она задрала майку, слегка обнажив чёрный бюстгальтер и, оттянув кожу живота, пропищала, – жи-и-ир!
– Та не знаю, вроде хорошо всё у тебя… не вижу изменений.
– Ох, спасибо! Осталось немного с тобой поработать, и ты станешь меня сводить с ума комплиментами. Ну, поехали к Порфиричу?
– Да. Слушай, а где Морковка?
– Какая морковка? – не поняла Катя, – ты не наелся?
– Та не! Я про кота, здоровый такой, наглый до жути! Ходит, орёт постоянно – по морде выпрашивает.
– Ахаха! – Развеселилась девушка, – ушёл перед твоим приездом куда-то, ночью со мной спал. Почему Морковка?
– Ну, как его ещё называть? «Рыжиком», что ли? Неоригинально.
– Нет, конечно! Кто такими стереотипными кличками сейчас животных зовёт – «Рыжик»?! Ладно, пусть останется Морковкой, прикольно! Только он мальчик же…
– Ты проверяла? – Хмыкнул богатырь.
– Сложно не заметить! – Округлила глаза Екатерина и наконец-то посмотрела прямо в серо-голубые очи приятеля.
– Та и пофиг, поехали. – Рассёк воздух крупной рукой Смирнов, отчего у подруги слегка колыхнулись волосы.
Глава 3. В могиле
Миша остановил красный «Чезет» на старом кладбище.
– Обязательно подлетать на кочках?! – Спрыгнув с седла, возмутилась Катя.
– Та я не специально! – Глуповато улыбнулся здоровяк, ставя «коня» на подножку.
– В пылюге вся! Новый костюм для чего напялила?! – Принялась Раскова отряхивать низ на резинке своих зелёных спортивных штанов от «Найк».
– Одеваться надо практичнее, пора привыкнуть, не первый день на селе. – Сделал богатырь резонное замечание подруге.
– Ага, щас! Предлагаешь мне тоже натянуть в такое пекло тяжёлые ботинки? Самому не жарко в берцах?
– Нормально!.. они у меня «термосы» – тепло внутрь не пропускают.
Разбухшая дверь сторожки с хлопком отварилась: ударившись о забор, пару раз отпружинила от него и, заскрипев, зависла в полуоткрытом положении – словно привлекала внимание к себе. Во двор вышел Виктор Порфирьевич. Седовласый старик лет семидесяти от роду, был одет в бессменный, полный комплект армейской формы старого образца – «Флора».
– Здравствуй, внучка! – Обнажил Бастраков целые, ровные и белые не по годам зубы. От улыбки его вытянутое лицо сгладилось, орлиный нос сделался ещё длиннее, – уж не ждал тебя, не надеялся встретиться, думал – забыла дряхлого хрыча.
– Добрый день! – Приобняла старшего товарища Екатерина, – я тоже рада вас видеть и ничего вы у нас не старый, клевещите на себя, – польстила «принцесса» хранителю скудельницы и сразу переменила тему, – Знаете, ночью…
– Погоди, внучка, – перебил Порфирич, – догадываюсь, об чём речь – успеем наболтаться. Дай, хоть посмотрю на тебя! – Сторож достал из верхнего кармана кителя кисет с табаком и бумагу: ловко сварганил самокрутку, присел на скамейку и, затянувшись крепачком, стал любоваться девушкой.
Смирнов продолжал глупо улыбаться, его радовала картина тёплой встречи подруги и старика. Здоровяк подошёл к Бастракову, пожал тому руку (аккуратно) и сказал:
– Ладно, вы пока языки почешите тут, я домой смотаюсь: мамке покажусь. Скажу, чтоб меня не ждала сегодня. Быстрее уеду – скорее вернусь! Нечего тянуть, закат не за горами, а ночью здесь, с вашими комилетками шарахаться я не собираюсь.