Грот в Ущелье Женщин - стр. 16
Глава третья
Солнце словно приостановилось, чтобы собраться с духом, прежде чем нырнуть в колючую сосновую чащобу, нахлобученную, как косматая шапка, на высокий пригорок; а, может, раздумывало, не взять ли чуток в сторону, туда, где искрятся радостью длинноволосые березы, где просторные поляны манят мягкостью цветастых ковров – устраивайся там поудобней и закрывай свои пылающие глаза до самого до утра; или намеревалось оно вернуться назад и нырнуть в тихую желтоватую воду Пахры, охладиться, а уж потом умоститься под ивой у обрыва на ночлег; но земля продолжала вращаться с вековечной точностью, и солнцу не оставалось выбора – пропоротое вершинами сосен, разлезлось оно на кривые куски, которые начали наливаться холодной ядовитой краснотой и поспешно зарываться в чащобу. Суровей и строже стало все вокруг, речка потемнела, будто набросила на свое лицо чадру. Неожиданно громко всплеснула рыба, пропищал комар, и снова все замерло в благодатном покое, только издали, от плотины, доносился смягченный расстоянием шум падающей воды, и шум тот тоже казался умиротворенным, дремлющим.
Северин Полосухин не заметил, как тоже поддался всеобщему покою, словно слился с природой воедино, сидел расслабленно, ни о чем не думая, не замечая даже того, как вздрогнул поплавок, пустив по темной, с легким глянцем воде мягкие колечки, и заскользил тихонечко к берегу. Встрепенулся Северин только тогда, когда поплавок резко нырнул, леска натянулась, пригибая к воде удилище, – Северин дернул удочку и почувствовал упругое сопротивление.
«Ого! Крупная!»
Звонко выхлестнул из воды окунь, описал дугу и, сорвавшись в воздухе с крючка, плюхнулся в высокую траву под самым откосом. Северин не спеша положил удочку и только тогда повернулся к яростно хлеставшей хвостом траву рыбе, но взять ее и надеть на кукан не успел: над тихой рекой тоскливо и жалобно пронеслось:
– Ма-а-а-ма-а!
И почти без паузы испуганный жалобный крик повторился. Северин сразу же узнал голос Оли, соседней девчонки, тоненькой и гибкой непоседы.
– Мама-а-а! – неслось над рекой
Северин побежал что было духу по узенькой скользкой тропке, пробитой рыбаками у самого берега, а пронзительный крик подхлестывал его. Прошмыгнув под мягкими, словно девичьи косы, ветками ивы, Северин выскочил на мысок, увидел торчавшую у самого шлюза над водой головенку, руки, вцепившиеся в ворот шлюза, и определив: «Ноги под шлюз затянуло» – бросился в реку, разлившуюся перед плотиной широким озером. Плыл размашисто, не чувствуя тяжести намокшей одежды. Метрах в двадцати от плотины его захватило течение, плыть стало легче, он подумал с удовлетворением: «Сейчас вытащу, – но тут вспыхнула вдруг отрезвляющая мысль: – И мои ноги затянет под шлюз. С плотины нужно!»
Он резко развернулся и, преодолевая течение, поплыл обратно.
– Ма-а-ма-а! – еще испуганней пронеслось над водой.
Северин греб со злостью и с не меньшей злостью обзывал себя дубиной стоеросовой. Он, имевший среди сверстников рабочего поселка репутацию расчетливого парня, так опрометчиво бросился в воду. Ему бы вскарабкаться по крутизне на верх и добежать до плотины по дороге. Намного быстрей. И тащить из воды легче. Подал руку – и тяни. Оля же легкая, как пушинка. Сейчас не переворачивало бы душу тоскливое: