Громовая жемчужина - стр. 15
Ким вытер руки о штаны и понес ведро к часовне.
Личная часовня преподобного Чумона была не часовня, а одно название. На самой вершине утеса, где стояла келья, располагалась квадратная площадка на сваях. Над ней нависала хлипкая остроконечная крыша на четырех столбах. Крыша предназначалась не для людей, а для небольшого алтаря Бессмертного Целителя – покровителя лекарей, бальзамировщиков и чучельников. Шириной площадка была такова, чтобы уместиться рядом двоим, на коленях.
«Хоть бы огородили ее заборчиком, – подумал Ким, взбираясь с ведром на шее на вершину утеса. – Свалишься с края, костей не соберешь…»
Чумон был уже в часовне – сидел на полу, скрестив ноги, так спокойно, словно и не в паре шагов от бездонной пропасти.
– Что так долго возишься? – проворчал он, оборачиваясь. – Давай сюда воду. Как там жабы?
– Жрать не хотели. Я им таких червей насобирал, что пальчики оближешь. А они окружили меня – и давай квакать. Может, заболели? – с надеждой предположил Ким. – Не передохли бы!
– Что ты с ними сделал?
– Я? Да ничего особенного! Покормил…
Чумон неожиданно крепко взял Кима за запястье. Пальцы у него были как из сухого дерева. Послушал пульс, быстро заглянул юноше в глаза – словно ложкой своей костяной в нутро залез.
– Ничего, здоров, – проворчал он, отворачиваясь. – Плохо дело.
– Да что случилось-то?
Чумон пожал плечами.
– Ты разве не знаешь, что на тебе проклятие?
– Впервые слышу!
– Ну так знай. Уникальное, роскошное проклятие, с корнями в преисподних. И при этом, что интересно – не родовое, а личное…
– Так вы из-за проклятия меня взяли послушником? – с подозрением спросил Ким. – Чтобы изучать его на досуге?
– Ну не из-за талантов же твоих!
– И что мне с ним делать?
– Да ничего. Я сам все сделаю. Главное, мне не мешай.
Ким забрался в часовню и налил воды в ритуальную плошку. Старик опустил туда нитяную метелку, макнул и принялся разбрызгивать воду на все четыре стороны света.
– Читать канон? – мрачно спросил Ким, освежая в памяти длиннейшее восхваление утру, полное сложной символики, где каждое слово означало нечто совсем другое, возвышенное и тайное Петь его полагалось на одной ноте, на выдохе – чем дольше, тем лучше.
– Дальше мысленно, – буркнул старец, принимаясь за дело. Отгоняя бесов, он кропил алтарь с деревянной фигуркой Бессмертного Целителя, пол перед ним, и всё, до чего только мог дотянуться, что-то бормоча себе под нос. Киму тоже досталась ежеутренняя порция брызг. Как будто какой-нибудь бес смог бы пробраться в такое пропитанное святостью место, как монастырь Каменной Иголки!
«На себя полей», – мысленно советовал ему Ким, когда старик поворачивался к нему спиной.
– Ну, что вам подсказал святой Целитель? – ехидно спросил он, когда вода в плошке, а вместе с ней и утренняя служба, закончились.
– Насчет тебя – ничего, – отрезал старец Чумон. – Мальчик, где мой завтрак?
Пища на Каменной Иголке была строго регламентированной, но сытной и довольно разнообразной. Рис, крупу, сушеную лапшу и свежие овощи раз в несколько дней приносил Ким из хозяйственного корпуса монастыря. Но большую часть рациона, – грибы, корни, ягоды, личинки, черви, жуки и ящерицы, – добывал сам Чумон во время вылазок в окрестные горные ущелья. И заставлял Кима это готовить. А потом есть.