Грипп. В поисках смертельного вируса - стр. 38
Вот почему в докладе поднимался вопрос: а не могло ли случиться так, что микроорганизм, вызвавший пандемию, незримо присутствовал в различных частях страны еще до того, как случилась вспышка страшного заболевания? Не могли ли угольки гриппа 1918 года подспудно тлеть там и здесь, пока по неизвестным причинам не полыхнули всепожирающим пожаром?
И подобный вопрос возникал далеко не впервые. После многих эпидемий врачи и ученые поражались той скорости, с которой болезнь каждый раз распространялась по стране, причем обходила стороной одни города, чтобы со всей силой обрушиться на соседние. Конечно, в истории не было ничего, сравнимого с пандемией 1918 года, но и самые обычные эпидемии гриппа заставляли специалистов с тревогой задавать такие же вопросы.
Еще после мировой пандемии 1789 года молодой американский доктор Роберт Джонсон изумлялся, каким образом инфекция смогла так широко и быстро расползтись по планете. Ведь она появилась в год инаугурации президента Джорджа Вашингтона, за два десятка лет до того, как Атлантику пересек первый пароход, и за тридцать лет перед появлением паровоза. Болезнь же перемещалась с такой скоростью, что это никак не возможно было объяснить одними только личными контактами между больными и здоровыми людьми.
«Инфлюэнца появилась в Лондоне между 12 и 18 мая, в Оксфорде – на целых три недели позже, а в Эдинбурге люди начали болеть уже 20 мая», – отмечал Джонсон. Еще более странно, утверждал он, проявлял себя грипп на находившихся в плавании кораблях. Например, в 1782 году крупный британский флот отплыл к берегам Голландии, причем все члены команд чувствовали себя превосходно. «Однако ближе к концу мая недомогание впервые проявило себя сначала на борту «Риппона», а через два дня – «Принцессы Амелии». Затем в разные периоды времени болезнь затронула остальные суда флотилии, причем некоторые из них уже по возвращении в гавань Портсмута во вторую неделю июня».
«Ныне широко бытует представление, – писал Джонсон, – что катар (инфлюэнца) есть заболевание заразное, что, вероятно, вполне справедливо. Однако, с моей точки зрения, крайне сложно понять, как эта болезнь может распространяться так широко и на такие большие расстояния, что мы наблюдаем теперь, и как она может одновременно поражать индивидуумов, находящихся на таком отдалении друг от друга, если считать, что она передается только через зараженный ею организм». Джонсон пришел к выводу, что грипп вызывают некие изменения в атмосфере, но при этом, стоит эпидемии начаться, она действительно имеет возможность передаваться от одного человека к другому.
Сходные мнения высказывались и после пандемии 1847 года. Один врач писал по этому поводу: «Мне хотелось бы особо указать на тот факт, что инфлюэнца преодолевает слишком большие расстояния за очень короткие промежутки времени и возникает в различных местах одновременно, чтобы оказалась единственно верной теория о ее распространении только лишь в силу заразных свойств, которыми она, как принято считать, обладает».
Но вот на самом исходе XIX века весь мир почти поверил, что тайна гриппа наконец разгадана и вызывают его бактерии.
Человеком, который считался первооткрывателем микроорганизма – возбудителя инфлюэнцы, звали доктор Фридрих Иоганн Пфайфер. Он был видным ученым и возглавлял исследовательский центр Института инфекционных заболеваний в Берлине. Надежный, осторожный в высказываниях и методичный, этот медик вызывал доверие. Пфайфер объявил о своем открытии в 1892 году, когда только что схлынула последняя перед 1918 годом масштабная пандемия, утверждая, что ему удалось выделить бактерию, названную им Hemophilus influenzae (которую все разу стали величать «бациллой Пфайфера»), из дыхательных путей людей, заболевших в 1890 году. И хотя все попытки Пфайфера заразить гриппом подопытных животных, вводя им свои бактерии, не увенчались успехом, он убедил практически весь мир, что действительно обнаружил причину заболевания. И ошибка выяснилась только в 1918 году.