Гримуары. Подземка. Хаска - стр. 6

И теперь, в настоящем, мы являем собой отпечаток нашего начала.

«Я» – это моё прошлое.

Мы не в силах изменить его, и не можем понять, что прошлое творится в каждую текущую секунду. Мы сами делаем и сделали себя такими, какие есть. Потому что настоящее в следующий миг становится нашим «я».

Воспоминаниями о себе настоящем.

Но в каждом из нас что-то заложено свыше. Какой-то непонятный алгоритм, команда. И, повинуясь этой команде, мы игнорируем необходимое и внимательно изучаем ненужное. Недоучиваем таблицу умножения и переучиваем словари.

Развиваем тело и забываем об интеллекте.

Нам нравится определенно одно, и не нравится неопределенно другое.

Мы не понимаем эпоху, в которой рождены. Зачастую эпоха не принимает нас, поскольку некоторые из нас её переросли ещё в момент рождения.

Тогда человек или превращается в подлеца, или напротив, бывает побиваем камнями за  несоответствие этим общим стандартам…

***

Нет, в свои двадцать восемь лет Винс был неплохим малым, он ничем не отличался от своих товарищей из нашего офисного планктона. Любил выпить, «оттопыриться» в ресторане, на природе  или на дискотеке. И прочие мирские удовольствия в свободное от работы время были ему не чужды.

Он лишь немного острее чувствовал несправедливость, и в глубине души наивно верил во что-то такое, что эту справедливость разделяет.

Он верил в честных ментов и правителей. И, как это часто бывает, не верил в высший разум. Его юность прошла почти без встреч с подлостью и жестокостью, с безнаказанностью и ложью. Весь свой изначальный опыт он черпал из добрых книг позапрошлого древнего века, в которых добро всегда побеждало. Когда его сверстники постигали уличные университеты, он просиживал дома за очередной книжкой Жюля Верна или Вальтера Скотта.

***

…Лаборатория Боты находилась на восьмом этаже огромного корпуса ВНИИ Биофизики, на большой Академической. Винс просочился сквозь кордоны вахтеров и поднялся на лифте с несколькими сотрудниками, инстинктивно выделив среди них симпатичную особь женского пола с выбивающейся рыжей чёлкой из-под шапочки. Особь тоже заметила Винса, она бросала на него короткие взгляды.

Да, но надо было заниматься делом.

Он постучал в тяжёлую стальную дверь с кодовым замком, и Бота открыл ему. В лаборатории он был один, все уже разошлись.

Винс огляделся.

Вдоль стены стояли автоклавы, муфельные печи и термобарические камеры. Столы заставлены ретортами, пробирками и склянками, собранными в причудливые схемы.  На полках – электронные анализаторы, системные блоки, источники частоты.

Бота сел на крутящийся стул и, выключив компьютер, достал пепельницу из ящика стола.

– Шеф ругается. Кури, если хочешь.

– Нет, не хочу.

– Ну давай, колись, что ты хотел?

Винс на минуту задумался, потом покрутил головой, словно хотел отогнать навязчивое видение.

– Хотел собрать одну схему.

– Это не ту, что зашифрована в арабских буквах?

– В цифрах…

– Один хрен. Винс, может ну её на фиг?

– Нет… Вот, посмотри.

Он стал быстро чертить на бумаге, сопровождая схемы пояснениями в виде режимов и условий. Бота следил за записями, и его лицо всё больше принимало удивленное выражение.

Когда Винс закончил,  Бота взял бумагу. Руки его немного дрожали.

– Откуда ты взял такие вводные данные?

– Данные, манные… Какая разница? Не морочь мне голову. Короче.