Гримасы навязанной молодости. Вторая книга трилогии «Неприкаянная душа» - стр. 25

Лететь было тяжело. Промокшее платье, вызывая пренеприятнейший озноб, упорно прилипало к озябшему телу и настойчиво тянуло вниз. К тому же, минуты полета тянулись исключительно долго, создавая иллюзию обреченной бесконечности. Пугающая тишина и беспросветная тьма с поверхности родной планеты угнетающе действовали на обостренные нервы. Народ, не имеющий никакого понятия об электричестве, почивал или читал заумные средневековые трактаты при дешевых свечах, насаженных на старинные канделябры, за которые любой коллекционер из двадцать первого столетия отдал бы колоссальные деньги.

Наконец-то небо успокоилось и перестало плакать, а мы опустились возле замка, встретившего исчезнувших хозяев пугающей настороженностью.

– Уж очень большой мой новый дом, – поеживаясь от страха и холода, вздохнула я.

Улыбнувшись, домовой хлопнул в ладоши, и в мгновение ока все окна таинственного дворца осветились яркими огнями.

– Вперед! – скомандовал он, и теплая струя воздуха послушно подхватила мое промерзшее тело, чтобы бережно отнести его в горячую ванну, наполненную доверху ароматной водой. Согревшись и смыв с себя остатки отрицательной энергетики Пале-Рояля, я полетела в столовую, где усталую путницу ожидал превосходный ужин.

– Скоро отучусь ходить, – пожаловалась я разомлевшему от коньяка Жемчужному.

– Не отучишься, – проглатывая шоколадную конфетку, усмехнулся он, – не дадут.

– Что будем делать с бедной маркизой? – осведомилась я, с наслаждением отпивая глоток горячего чая.

– Пожалей лучше Лавальер, – предложил Карлос и откусил большущий кусок любимой «Нарады».

– Атенаисе крупно не повезло, – поморщилась я, с удивлением наблюдая, как аппетитный килограммовый тортик проваливается в безразмерный рот нематериального существа. – Тщеславная Монтенон увела у нее возлюбленного, коварная Бренвилье, пока была жива, всеми силами старалась принести не в меру доверчивой бедняжке как можно больше вреда. И обе прикидывались верными подругами.

– На чужом горе счастья не построишь, – вставая из-за стола, заявил дух. – Таков закон небес.

– Мы полетим завтра к страдалице? – следуя его примеру, с надеждой прошептала я.

– Я бы не советовал, – сурово сдвинув брови, хмыкнул элементал. – Она вовлечет нас в какую-нибудь прескверную историю.

Всю ночь я провертелась в постели, словно пущенная умелой рукой юла: размышляла о привередливых мужчинах, незаслуженно меняющих нас, таких красивых и преданных, на первых встречных, жалела прекрасную маркизу и мечтала ей помочь. Но как? Черствый Жемчужный меня поддерживать явно не собирался.

Утром, чуть свет, я выбежала из дома, и, не соображая, что делаю, имея в кошельке всего несколько луидоров, поднялась в воздух, намереваясь лететь в далекую столицу на помощь новой подруге. Взмахнув руками, я понеслась со скоростью стрелы, выпущенной из лука, по славным небесным просторам благословенной Франции.

Париж встретил путешественницу туманом. Я материализовалась возле небольшого фонтанчика и спросила первого же прохожего, где обитает мадам де Монтеспан. Статный мужчина в пышных бакенбардах осуждающе покосился на приставучую бабенку и посоветовал ей нанять карету. Недалеко сиротливо стояла открытая коляска. Сонный кучер маялся от желания погрузиться в блаженную дрему, но я своим внезапным появлением нарушила его смиренный покой.