Григорий Отрепьев - стр. 27
Сколько прошло времени: час или несколько минут? Григорий очнулся и медленно открыл глаза. Лучи солнца ярко заливали келью. Юноша присел и поморщился от боли в голове. Двумя пальцами он растер виски и пылающий лоб. Вдруг молодой человек стал что-то искать на своей шеи. Обезумев, он принялся шарить по всем углам, но так и не смог найти того, чего искал.
– Где же крестик? Где же мой крестик? – спрашивал Григорий самого себя, испуганно озираясь по сторонам.
Вдруг одна из его дорожных сумок с грохотом упала на пол. И от этого звука юноша вздрогнул. Неровными шагами он подошел к сумке и резко отшатнулся в сторону, крестясь при этом. Среди вещей, что он взял с собой, ярко блестел какой-то предмет. Трясущимися руками Отрепьев схватил его и глазам его предстал большой крест, весь усыпатнный драгоценными камнями. Тут он вспомнил, что его передал сам архимандрид Пафнутий, готовящий его на роль царя. «Этот крест принадлежал царевичу Димитрию. Теперь он твой, царь всея Руси!» – вспомнил Григорий последние слова Пафнутия. Не долго думая, он повесил сей крест себе на шею и проговорил: «Отныне, я царь!»
Теперь он знал, что надо делать. Собравшись в дорогу, юноша нашел игумена Елисея и сообщил, что вынужден сейчас же покинуть монастырь и идти дальше.
– Я тебя не держу. Ты волен идти куда хочешь и когда хочешь. И скажи своим товарищам брату Варлааму и брату Мисаилу, дабы они тоже шли вместе с тобой. Трое вас пришло, трое и уйдете.
Монахи неохотно согласились покинуть монастырь, уж больно полюбилось им это место, но спорить с игуменом они не решились, ибо тот дал понять, что держать гостей он не намерен. И снова троица двинулась в путь, проибраясь сквозь леса и поля. Шли, останавливаясь лишь на короткий отдых, затем снова продолжили путь. Григорий, следуя за товарищами, то и дело прикладывал руку к груди и ощущал холод металла, украшенный множеством самоцветов. «Я царь, – повторял он про себя одну и ту же фразу, – я царь».
Какое-то время трое монахов прожили у князя Константина Острожского в городе Остроге. Но пробыли там лишь лето, ибо князю сразу не понравился молодой чернец, всегда тихий и задумчивый. Тогда Константин призвал к себе Варлаама и посоветовал ему как можно скорее отправиться дальше. Дабы оставить о себе хорошие воспоминания, Константин подарил Варлааму книгу.
Ранней осенью, когда листва на деревьях только-только начала желтеть, трое монахов собрались в путь. Перед тем, как навсегда покинуть крепость князя Острожского, Григорий положил тайно, дабы никто не видел, написанное собственоручно письмо, в котором была лишь одна фраза: «Ты, князь, по несправедливости выгнал меня, ибо я есть царевич Димитрий, сын Ивана Грозного». Это письмо нашли слуги князя, когда беглый монах был уже далеко.
Выйдя за ворота Острога, монахи вышли на большую дорогу, что петляла между холмов и остановились. Варлаам и Мисаил с грустью смотрели в лицо Горигория, словно прощались с ним навеки.
– Так ты не пойдешь с нами в Троицкий Дерманкский монастырь? – тихо проговорил Варлаам и на его глазах навернулись слезы; ему было жаль расставаться с молодым человеком.
– Нет, братцы. Я больше не могу жить монашеской жизнью, иные заботы ждут меня.
– Твое право.
– Прощай, Григорий, – отозвался Мисаил, подойдя к нему и крепко обняв его.