Грибы с Юггота - стр. 2

Затеял рыть колодец у ворот.

На пару с юным Эбом старый Сет

Трудился дни и ночи напролет.

Мы думали – одумается дед,

Но вышло всё как раз наоборот:

Эб тронулся, а Сет дал задний ход

И сам себя отправил на тот свет.

Как только был закопан дедов гроб,

Мы бросились к колодцу – злу вине! —

Но в нем нашли лишь ряд железных скоб,

Терявшийся в зловещей глубине.

И сколь б верёвка ни была длинна,

До дна не доставала ни одна!

Кто шёл в Зоар, выслушивал совет:

Не пользоваться бригсхильской тропой,

Где старый Воткинс, вздернутый толпой,

Оставил по себе кошмарный след.

Отправившись туда, я увидал

Плющом увитый домик под горой

И вздрогнул – он смотрелся как жилой,

Хотя и много лет пропустовал.

Пока я наблюдал, как меркнет день,

Из верхнего окна донесся вой.

Я поднял взор – в окне мелькнула тень,

И я помчался прочь, едва живой.

Будь проклят этот дом с его жильцом —

Животным с человеческим лицом!

Заря, в морозной дымке пламенея

Над шпилями и скатами строений,

В страну заветных грёз и настроений

Зовёт меня, и я слежу, бледнея,

За тем, как облака – то каменея,

То истончаясь в череде вращений —

Претерпевают сотни превращений,

Одно другого краше и чуднее.

Гесперия – страна зари вечерней.

Там время начинает свой отсчёт,

Туда от века избранных влечёт

Из дольних сфер, что созданы для черни.

Влечет неудержимо, но увы! —

Туда не попадём ни я, ни вы.

В тот час, когда зальётся соловей

И за окном затеплится свеча,

По улицам, сухие листья мча,

Гуляет звёздный ветер – звездовей.

Печной дымок, послушный лишь ему,

Творит за пируэтом пируэт —

Он вторит траекториям планет,

А с юга Фомальгаут сверлит тьму.

В такую ночь поэты узнают

Немало тайн о югготских грибах

И о цветах, что в сказочных садах

На континентах Нитона растут.

Но всё, что в эту ночь приснится им,

Уже к утру развеется как дым.

В глубоком сне поведала мне птица

Про чёрный конус, что стоит во льдах

Один как перст. Над ним пурга глумится,

На нём лежит тысячелетий прах.

Та часть его, что подо льдом таится,

В былые дни внушала Древним страх.

Теперь о ней не помнит и Денница,

Единственная гостья в тех краях.

Иной смельчак, пройдя через невзгоды

Ледового пути – мороз, буран —

Сказал бы: «Что за странный жест природы —

Создать такой неслыханный курган!»

Но горе мне, узревшему во сне

Взгляд мёртвых глаз в хрустальной глубине!

В старинном доме с лестницей витой,

Где жили мои прадеды, одно

Манило и влекло меня – окно,

Заделанное каменной плитой.

В плену у грёз, я с детства жил мечтой —

Узнать, какой секрет хранит оно,

И часто подходил к нему. Темно

И пыльно было в комнате пустой.

Лишь много лет спустя в свой уголок

Я пару камнетёсов пригласил.

Они трудились, не жалея сил,

Но, сделав брешь, пустились наутёк.

А я, взглянув в проём, увидел в нём

Тот мир, где я бывал, забывшись сном.

В огнями звёзд разубранной ночи

Дремала степь, вся в лагерных кострах,

Чьи языки, в стада вселяя страх,

Лизали мрак, остры и горячи.

На юге – там, где степь во всю длину

Ныряла вниз – темнел зигзаг стены,

Как будто некий змей из глубины

Там камнем обратился в старину.

– Куда попал я и каким путём? —

Метался я, судьбу свою кляня.

Вдруг чья-то тень, поднявшись над костром,

По имени окликнула меня.

Приблизившись, я встретил мёртвый взгляд.

Зачем я пил надежд напрасных яд?!