Грибник. Детектив - стр. 2
Оказалось, еще один деревенский, со странным для здешних мест именем Соломон. Несмотря на имя, самый, что ни на есть, русский. Значит, напросился к Веньке в помощники.
– Да, дед твой молодец был. Дельный мужик. Уважал его, – громко раздавалось над водой. Венька говорил раздельно, не торопясь. В солидных паузах мерцал, вспыхивая, огонь его сигареты.
«И все равно умер».
– А я-то сначала смеялся с них, когда они грибы сеять взялись, – опять послышался голос Соломона. Тот считал себя необыкновенно ловким, предприимчивым. Вечно сновал там, где намечалась прибыль, хотя эта прибыль в деревне чаще всего заключалась лишь в выпивке. – Мы видели, как ты с острова на остров перебираешься. Который день смотрим. Ну вот, думаем, у Артурки грибной сезон начался.
– Скоро Грибоедов приезжает, уже звонил кому-то из наших, деревенских, – заговорил Венька.
– Вся Ладога ждет, – добавил Соломон. Голоса слышались ясно и совсем отчетливо, как всегда над водой, хоть и остались далеко позади.
– Хорошо бы приезжал побыстрее, – отозвался Артур. – Пока холодно, и грибы мои не протухли.
Сейчас должна появиться дача, то, что он так называл. Артур совсем сбавил скорость и достал багор. Катер несло вперед почти по инерции.
– Для сохранности грибов могу в твою будку лед таскать, за особую оплату, мизерную. Двести рублей в день. Покупай – продаем! Зимой снег. Весной лед, – преувеличенно бодро звучал голос Соломона. Наверное, в предвкушении выпивки. А может, он уже выпил, возможно, будущая прибыль от продажи металлолома начинала пропиваться уже сейчас.
Разговор заканчивался естественным образом – катер относило дальше.
– А я, кстати, в театр поступил, – громко сказал Артур. Все время искал возможность сказать это. – Там стану служить, с понедельника выхожу.
Непонятно, услышали ли его сзади.
Теперь стало видно то, что они прозвали «дачей» – стоящий на сваях над водой недалеко от берега строительный, точнее, строительский когда-то, вагончик. Кажется, его еще называли бытовкой.
Когда-то хотели купить дом рядом, в Осиновом, но потом решили поставить эту вот бытовку. Ее, иронически сначала, а потом все серьезнее, по-будничному стали называть дачей. Считалось, что дача – явление временное, потом появится база посолиднее. Все должно было стать солиднее. Расшириться, укрупниться.
От вагончика к берегу, будто деревянная тропинка, шел пирс, узкий дощатый настил. Тоже на сваях. На них висели кранцы – старые автомобильные покрышки.
Сразу вернулась мысль, что когда-то все эти сваи сгниют окончательно, и дача осядет в воду. Артур не представлял, как подобное можно предотвратить. Это покойный дед умел ладить с твердыми, реальными предметами. Те покорно слушались его, и этот вагончик пока стоял, не догадывался, что деда уже нет.
За дачей и деревянными мостками образовался некий маленький затончик, в который падал редкий снег, не тонул, копился водяным салом.
Артур стоял на корме, грел руки о мотор. Внутри того что-то потрескивало, постукивало, остывая. Дорогой японский мотор. Артур не знал, что там, под кожухом, и не представлял, что станет делать, если тот внезапно сломается, да еще в такой глуши. Вернее, когда сломается, потому что производить техуход больше некому.
Дед Артура был серьезным человеком на очень крупном судостроительном заводе. Главный крановщик – должность его называлась странно, но считалась очень и очень значительной. Только вот наступило время, когда на завод, как и на все вокруг, пришла катастрофа. Завод не устоял, а деда отправили на пенсию.