Грешники. Внебрачная дочь - стр. 29
В какой-то момент моего существования мне пришлось сделать серьёзный шаг. Он и определил всю мою дальнейшую жизнь. Конечно же рядом с ней. А как иначе? Когда мы к этому неосознанно шли четыре года!
Четыре года, мать твою, которых я попросту проебал!
Во рту у неё так сладко, так горячо и влажно. Целую, как сумасшедший, как оголодавший по плоти зверь, вгрызаюсь в мягкие губы. Трахаю языком. Отвечает и тихо стонет. Блядь, у меня крыша едет. Ощущений так много, что сложно с ними справляться. Сложно их контролировать, чтобы не сорвать тормоза и не взять её прямо здесь, на полу.
Отрываюсь от припухших губ. Втягиваю в лёгкие большой глоток кислорода. Сердце в диком ритме отбивает невероятную чечётку. Бросает в голову кровь.
Закипая, она тут же отливает к паху. Наполняет до треска член. Тело горит и пульсирует в адском напряжении. Кипучая энергия порывается взорвать резервуары, в которых она копилась столько лет.
Безумно её хочу. Заласкать. Затрахать. Залюбить…
Осознаю, что это дичайшая наглость. Что напора во мне столько, что в пору сбросить его где-то в другом месте, в спортзале с «железом», например. Нам нужно обоим немного остыть. Не на полу же её брать. Но сердце не желает униматься, стучит, как оголтелое. И этот бешеный ритм мне не под силу контролировать. Никак.
Пряча взгляд под опущенными веками, Аня сама же меня разжигает. Трется лобком о мой пах. Искры высекает. Охуенная, порочная, слишком притягательная. Уничтожает во мне последнюю выдержку.
Приподнявшись на локте, развязываю ремешок её халата. Оголяю содрогающийся плоский живот, открываю округлую упругую грудь. Она прекрасна. Намного больше, чем я её запомнил. Налитая, сочная «двоечка».
Царевна дрожит, как осиновый лист. Кожа, покрытая мурашками, тёплая, чуть шероховатая наощупь.
Задерживая дыхание, разглядываю открытые участки её изменившегося тела. Пальцами очерчиваю пупок. Дёргается, словно от разряда тока. Как и прежде, слишком чувствительная к прикосновениям.
— Посмотри на меня, — прошу осипшим голосом.
Анна послушно взмахивает ресницами, распахивает глаза. Встречаемся взглядами и я себя теряю. Хмельной и полный страсти взор мне в душу врывается. Ураганом. Переворачивает вверх дном моё напряжённое нутро.
— Если отпущу руки, больше не будешь лупить меня по лицу? — мелю чушь, чтобы дать нам последний шанс опомниться. Чтобы она не жалела, прийдя в себя.
Не хочу её брать в безотчётном порыве, хоть инстинкты кричат об обратном. Бьют в барабаны. Выносят мозг.
— Буду… — отзывается негромким, задушенным голосом, — если снова выкинешь что-то подобное. Хотя нет, я просто тебя убью. И все мои страдания прекратятся в один миг.
Дыхание у обоих частит, как после скоростного забега. Лёгкие работают на максимум, трахеи выдают простуженные хрипящие звуки. От её близости меня нереально штормит. Разбивает дрожью, расщепляет на мелкие атомы.
— Ты больше не сможешь без меня, клянусь, — шумно выдыхаю, целуя её в плечо. Нежно прихватываю зубами ключицу. Облизываю кожу. Пахнет вкусно, спелыми фруктами. Вдыхаю её, насыщая кровь не только кислородом, ещё и хмелем.
Моя рука скользит по гладкому лобку. Ни единого волоска. Под пальцами нежнейший шёлк. Ревность тотчас же опаляет лёгкие жгучим огнём. Во мне просыпается собственник, яро протестующий против имеющегося соперника.