Грешники и праведники - стр. 27

– Я в норме, – заверил ее Блантайр. – Попил немножко.

– Как вы меня напугали, – сказала она, прижав руку к груди, и потом уже спокойно добавила: – Еще минут пятнадцать – и пироги готовы, а сейчас мне нужно выйти покурить.

– Я с тобой, – сказал Ребус. Он встретился глазами с Додом Блантайром. – Если никто не возражает…

– Не возражает, – после секундного колебания разрешил Блантайр.

Вслед за Мэгги Ребус через маленькую кухню вышел в садик позади дома. На мощеной площадке стояла садовая мебель, укрытая до лучшей погоды, дальше – заплатка газона. Мэгги закурила сигарету и передала свою золотую зажигалку Ребусу. Поежившись, обхватила себя руками – холодно.

– Принести тебе пальто? – спросил он.

Но она покачала головой.

– В доме у нас, как правило, слишком жарко. Дод любит, чтобы было тепло.

– Как вы – справляетесь?

– А что еще остается? – Она убрала со лба прядь волос.

– Достается тебе, наверное.

– Мы можем переменить тему?

– Как скажешь.

Она задумалась.

– Хотя нет. Давай продолжим эту тему: почему вы все сегодня здесь?

– Не уверен, что понимаю тебя.

– Когда вы вчетвером собирались вместе?

– Когда хоронили Фрейзера.

– А было это десять лет назад. Так почему вдруг теперь? – Она протестующе подняла руку. – Только не надо пудрить мне мозги. – Она шагнула к нему, и он ощутил запах ее духов. – Это потому, что он умирает, верно? Он умирает и надеется скрыть это от меня?

Она увидела ответ в его глазах и отвернулась. Потом глубоко затянулась и выдохнула через ноздри – ее лицо заволокло дымом.

– Мэгги, – начал он, но она только качала головой.

Наконец она шумно вздохнула и попыталась взять себя в руки.

– Ты живешь все по тому же адресу, куда я на Рождество отправляю открытки? – спросила она.

– Да.

– Не захотел сниматься с места? Думал, что Рона вернется?

– Да нет, в общем-то. – Он переступил с ноги на ногу.

– Мы не любим рвать связи с прошлым, так уж мы устроены, да? Дод часто вспоминает Саммерхолл. Иногда мне кажется, что ему нужен священник, а не жена. – Она увидела его взгляд и подняла руку. – Ни в какие душераздирающие подробности он меня не посвящает. Какие времена, такие и правила, что скажешь?

– Да, наверно, именно так мы и успокаиваем себя. – Ребус внимательно разглядывал горящий кончик сигареты.

– Но что-то его взволновало – и не просто суровая правда, что он умирает, разве нет? Это как-то связано со святыми?

– Лучше спроси у него.

Она улыбнулась:

– Я спрашиваю у тебя, Джон. У моего старого дружка. – Не дождавшись ответа, она подалась вперед и прижалась к его губам. Потом пальцем стерла следы помады. – Он ничего не узнал, – сказала она тихим шепотом. – Если только ты ему не сказал.

Ребус покачал головой, но промолчал.

– Вы были совсем мальчишки – все вы. Мальчишки, которые играли в ковбоев. – Она другим пальцем провела по его щеке и шее.

– А кем была ты, Мэгги? – спросил он, пока она разглядывала контуры его лица.

– Я-то какая была, такая и есть, Джон. Ни больше ни меньше. А вот ты…

– Ну, меня стало явно больше.

– Но еще ты и выглядишь печальнее. Вот я и спрашиваю себя: почему ты считаешь, что тебе необходимо продолжать работу?

– Так каким я был в молодости?

– Ты был словно под напряжением.

– Слава богу, рубильник выключили.

– Я не уверена. – Затянувшись напоследок, она выбросила окурок в ближайший цветочный горшок. – Пойдем-ка в дом, а то они развяжут языки. Конечно, вы, святые, друг другу доверяете…