Грешник - стр. 40
О том, как она задрала юбку, чтобы показать мне свою киску…
Я бросаю пиджак на пол и вытаскиваю из штанов член с такой нетерпеливостью, как будто действительно собираюсь ее трахнуть, кровь закипает в жилах, и моя собственная рука дрожит от возбуждения, когда обхватываю ею свой стояк. Я не должен думать о ней в таком ключе, не должен представлять, что это ее тонкие пальцы обхватывают меня сейчас. Мне не стоит получать удовольствие от мысли, что эти нервные пальчики совершенно неопытны. Я не должен возбуждаться и истекать предсеменем, когда думаю о том, как она показывает мне киску, которую обещала сохранить девственной и нетронутой для своей церкви.
Но я возбужден и страстно желаю Зенни Айверсон, которую держал в руках, когда она была еще младенцем, и которую должен оберегать. Она чертовски молода, к тому же одержима верой, а я всю свою взрослую жизнь отвергал эти учения. И после почти двух десятилетий секса с самыми разными женщинами по всему миру – женщинами, получающими деньги за трах, и женщинами, которые все равно трахаются так, словно это их работа, – понятия не имею, почему именно Зенни довела меня до такого состояния.
Потому что я никогда не смогу ее трахнуть? Потому что действительно забочусь о ее благополучии? Потому что она не ослеплена мной и это вызывает сильное желание произвести на нее впечатление? Потому что она на самом деле хороший и интересный человек и пробуждает во мне желание быть таким же?
Я крепче сжимаю член, наблюдая, как толстая темная головка проталкивается сквозь сжатые в кулак пальцы, и представляю, что это пальцы Зенни. Я фантазирую о ее прелестной киске, обнаженной только для меня и никого другого…
Черт. Сейчас кончу.
Я увеличиваю темп, готовый к оргазму, еще чуть-чуть… И тут раздается стук в дверь.
На мгновение подумываю его проигнорировать. Я в трех секундах от того, чтобы кончить, и мне это нужно, очень нужно. И как мне весь день просидеть дома, думая о Зенни, и не испытывать возбуждение? Поэтому мне нужно сделать это сейчас. Ну, знаете, ради моего психофизического состояния.
Но затем в дверь снова стучат, и гормональный туман немного рассеивается. Рассуждая здраво, это, скорее всего, просто доставка продуктов или работник клининговой компании пришел пораньше, но если есть хоть малейший шанс, что это может быть связано с мамой…
С болезненным рычанием я снова застегиваю молнию на брюках, пытаясь поправить член, чтобы мое состояние не было так по-дурацки очевидно (но безрезультатно), и иду открывать дверь, не потрудившись взглянуть в глазок.
На моем пороге стоит Зенни в сарафане послушницы и желтых шлепанцах с робкой улыбкой на лице.
VIII
Я начинаю паниковать.
Впадаю в гребаную панику, боже!
И тут же захлопываю дверь.
– Э-э-э, Шон? – раздается ее голос с другой стороны, но сейчас я слишком занят, чтобы ответить, расхаживая кругами у двери. И я даже не думаю, просто паникую, хожу кругами, как собака, которая зашла в комнату, где переставили мебель. Вся моя обычная уверенность исчезла, все мое аналитическое мышление на случай непредвиденных обстоятельств, все мое обаяние и умение решать проблемы – все это просто испарилось, черт возьми.
Все, что осталось, – это желание, которое я испытываю к Зенни, хотя знаю, что не должен. И, ах да, эта идиотская эрекция, которая отказывается ослабевать. Во всяком случае, мое тело и мой член в восторге от того, что Зенни появилась на моем пороге.