Размер шрифта

Грешная жизнь - стр. 5

Просили наказать поэта,

Встревожена и та не в шутку —

Позор разносится по свету.

И решено: он у столба,

Одежда сорвана, привязан.

Придворных дам стоит толпа,

Позорной ожидая казни.

Разложены бичи и плети,

Поэта плоть убога,

Возможно и забьют до смерти,

Сегодня палачей так много.

Сжимают плети женщин руки,

И не прикрыты лица маской,

Поэта ожидают муки,

Красавиц умолять напрасно.

Готово все, указ зачитан,

И королева говорит:

«Жак Шейн ищи защиту,

Вины твоей не умалить,

Но, я клянусь, тебе поэт,

Что выполню твоё желанье…

Последнее… Желаний нет?

Тогда приступим к наказанью!»

«Желанье изложить готов:

Кто первым нанесет удары,

Пусть та, не тратя слов,

Себя признает девой старой!»

Толпа вздохнула, отошла,

Смеясь, сказала королева:

Тебя, поэт, судьба спасла.

Но впредь не будь упрямым, смелым!

Второй поэт более значимый, вошедший в классику французской поэзии – Франсуа Вийон. Родился Вийон 1 апреля 1431 года Вийон рано лишился родителей. Воспитан парижским священником Гийомом Вийон, фамилию его и принял поэт, считающий родственника более, чем отцом своим. Он получил прекрасное образованнее. Но буйный нрав и талант не давали покоя. Перо и приводило к преследованию, оно же и служило предметом гонения. Вийон многократно сидел в тюрьме, обвиняемый в краже и убийстве, дважды был приговорен к казни. Судьба спасала его от петли, но по приказу властей он был обязан покинуть Париж. Где и когда он скончался, о том сведений нет. Ему я посвятил стихотворение —

Франсуа Вийон

Сам от себя не убежишь,

Судьбы не одолеть.

Богатство ждешь, получишь шиш,

А может быть и смерть.

И не догонишь сам себя,

Не схватишь свою тень,

И жизнь отчаянно любя,

Благословляешь лень.

И не полезешь на амвон,

Коль не хватает слов.

И еле слышен денег звон,

Но громко звук оков.

И ненавидим тяжкий труд —

Ведь это – не пустяк,

Что заработал, то упрут,

И ты опять – бедняк.

Так сладко спится богачам, —

Постель мягка и сыты. —

Во тьме мы бродим по ночам,

Голодные, избитые.

Париж уснул. Мой пуст карман,

Наполнить – нет надежд.

Не подцепить продажных дам,

Не ублажать невежд.

Повеселиться не дано —

В дыму тупые лица, —

Хватало б денег на вино,

Не стал сюда б тащиться.

Кабатчик, черт его возьми,

Мне не дает в кредит,

Сижу я прочно на мели,

А гложет аппетит.

Но, кажется, все ж повезло…

У самого крыльца

Торчит богатое седло,

Не слышны голоса…

Один стакан, другой стакан —

И жизнь повеселела,

Смелее я смотрю на дам,

Пусть им ко мне нет дела.

Пока я к ним не подхожу, —

Сторонятся, косятся, —

Я не спешу, я погляжу,

Которою заняться…

Мелькнуло что-то там, в окне…

Кто среди нас не грешен?

Я жив еще, хоть худо мне,

А Перселен – повешен.

Мне часто снится Монкофон

И черная телега,

Трясется в ней поэт Вийон,

Под залпы ветра, снега.

Пусть поджидает Монкофон,

Палач, его подручные…

Повеселись пока Вийон

С веселой юной спутницей.

Коль поднесут на посошок

Крепчайшего рюмашку.

Зашевелится мой дружок,

Я подойду к милашке.

Мы превратим глухую ночь

В забавные картинки,

Гони печаль и скуку прочь…

По Франсуа – поминки.

И опять Асмодей, улыбнувшись, вслух продолжая мою мысль:

У каждого судьба своя —

Мать благочестия не знала,

Вийон, признаюсь, не тая,

Закончил жизнь, когда устал он.

Я лучшего не знаю края,

Народ веселый и простой.

Где умирает, он не знает»

(А впрочем, сам вопрос – пустой!)

Я слушал разглагольствования беса и думал, зачем он выбрал образ женщины, направляясь ко мне? Почему не появился таким, каким его изображали древние иудеи: трехголовым, стоящим во весь рост среди высокого пламени адского огня

Страница 5

На следующую страницу