Грешная - стр. 3
Как же она радовалась, когда понравилась ему. В его глазах загорался огонек при виде ее. Сначала этот огонек окрылял. Когда он с каждым днем становился сильнее, Ева радовалась, что ее чувства были взаимны. Она была влюблена и окрылена открывавшимися перед ней перспективами, когда он впервые перешел грань.
Первый удар стал полной неожиданностью. Однако она нашла ему оправдание. Поверила просьбам о прощении. Приняла подарки. Только все повторилось снова и снова, а затем стало происходить все чаще, сильнее, безжалостней.
— Ты заплатишь за свое распутство! — очередной удар, и Ева отлетела к кровати.
В ушах зазвенело, а на глаза навернулись предательские слезы. Он начал расхаживать по комнате, словно разъярённый зверь, то и дело упрекая в том, что это ее вина. Ева хмыкнула. Конечно, она виновата в его жестокости, ведь так проще, чем признать свою невменяемость.
Когда сознание чуть прояснилось, Ева облокотилась о кровать, но вставать не спешила. Она сидела к нему вполоборота, закрывая телом нож. К счастью, в своем безумии он уже и забыл о нем.
— Конечно, дочь шлюхи может быть только шлюхой, — продолжал сыпать комплиментами муж.
Ох, он любил вспомнить ее мать. Специально собрал всю информацию о ней. Постоянно тыкал в Еву ее происхождением. Однажды она осмелела и спросила, зачем же он женился на дочери шлюхи? Почему просто не сделал своей любовницей?
— Ты сестра Десницы! Он скоро убьет Дьявола, и тогда вся власть сосредоточится в наших руках.
— Десница, Дьявол… Я не понимаю, о чем ты?
Что это или кто? Люди? Почему он назвал ее брата не его именем?
— Какая же ты тупая! Девил Собер, слышала о таком? Он — миллиардер, известный бизнесмен, но главное, он — Дьявол, глава теневого мира. И твой брат спит и видит, как убрать его и сесть самому на трон.
— Мафия? — догадалась она. — Мой брат не такой.
Ева замотала головой, не веря в жестокие слова, в ответ раздался раскатистый смех Ронана.
— Наивная дурочка, а какой он по-твоему? Он продал тебя моей семье ради собственной выгоды. Мы поставили на него, поэтому он обязательно убьет Собера. Займет свое по праву место.
— А если не займет?
В ней появилась надежда, что, возможно, тогда Ронан ее отпустит, ведь в противном случае она перестанет быть разменной монетой. Он прочитал все по ее лицу. Тогда Ева еще не умела скрывать эмоции. Это мастерство выработалось позже. В ходе болезненных тренировок под его необоснованными обвинениями и жестокими кулаками.
— Ты — моя, Ева, — мужской голос опустился на тон ниже, стал глубже. — После того, как увидел тебя, я пропал. Ты — мое наваждение. Мое все! Я люблю тебя как безумный, поэтому никогда не отпущу. Никому не отдам. Ты навечно останешься моей!
Это слова тогда прозвучали для нее как приговор. Они засели в голове. Повторялись словно на перемотке. И сейчас, сидя с разбитой губой, сломленная и беззащитная, она снова слышала их.
Она — пленница. Спасения нет. В таком случае не лучше ли попасть в настоящий ад, чем жить в этом. Ее рука незаметно скользнула под кровать, нащупала нож, крепко сжала рукоять.
Ронан остановился посреди комнаты, повернулся к ней.
— Что ты молчишь? Почему не оправдываешься? — рыкнул он, не получив желаемого удовлетворения от избиения жены.
Ему нужны были слезы, мольбы о пощаде. Вот только сегодня в нее вселился демон, не желавший больше терпеть такого отношения. Она подняла голову, посмотрела на него снизу-верх. При этом в ее взгляде читалась ненависть и презрение.