Грехи волка - стр. 52
Эстер хотела бы рассказать Рэтбоуну о том, как покончил с собой ее потрясенный обманом отец, о последовавшей вскоре смерти матери и о том, как мучительно пережил все это Чарльз. Из всех троих детей он один находился тогда в Англии: Джеймс незадолго до того погиб в Крыму, а сама она еще служила там в госпитале. На плечи старшего из братьев пала в те дни вся тяжесть позора, финансового краха, а потом и семейной трагедии.
Конечно, кое-что из этого Оливеру было известно, поскольку он выступал адвокатом человека, обвиненного в доведении до самоубийства. Но он не знал всей истории гибели ее отца, и сейчас было совсем не время посвящать его в детали, тем самым напоминая о его промахах. Вместе с тем он мог истолковать молчание подзащитной как проявление раздражения.
Адвокат слегка улыбнулся, уступая:
– Думаю, вы не вполне верно судите о своем брате. Но сейчас это не столь важно. Мы можем поговорить об этом и позже.
С этими словами он поднялся.
– Что вы намерены предпринять? – Эстер тоже вскочила, причем столь поспешно, что снова ударилась о стол и едва не потеряла равновесия, но все же удержалась на ногах, судорожно ухватившись за край стола. – Что же теперь будет?
Адвокат стоял настолько близко от нее, что она ощущала запах шерсти, идущий от его одежды, и тепло его кожи. Поймав себя на том, что ей хочется продлить это мгновение, медсестра вспыхнула и, выпрямившись, отступила на шаг.
– Вас оставят здесь. – Юрист невольно вздрогнул. – А я найду Монка и пошлю его побольше разузнать о Фэррелайнах и о том, что же произошло на самом деле.
– Пошлете его в Эдинбург? – удивленно спросила девушка.
– Разумеется. Вряд ли можно что-нибудь выяснить, находясь в Лондоне.
– О!..
Рэтбоун направился к двери и постучал, вызывая надзирательницу, а потом снова обернулся к мисс Лэттерли.
– Крепитесь, – мягко проговорил он. – Разгадка существует, и мы ее отыщем.
Заключенная заставила себя улыбнуться. Конечно, Оливер говорил так лишь затем, чтобы поддержать ее, но и эти слова были для нее важны. Ей хотелось им верить, и она ухватилась за них:
– О да! Спасибо…
Их разговор был прерван скрежетом ключа в замке и появлением надзирательницы, по-прежнему мрачной и неумолимой.
Прежде чем разыскивать Уильяма Монка, к которому Рэтбоун испытывал весьма смешанные чувства, он заехал в свою контору на Вере-стрит. Разговор с Эстер дал ему не слишком много с практической точки зрения, и сейчас юрист чувствовал себя более опустошенным, чем ожидал. Посещение клиентов, подозреваемых в преступлении, всегда было для него испытанием. Естественно, все они были напуганы и подавлены арестом. Даже настоящих преступников заключение и предъявление обвинения захватывало врасплох. Те же, кто был невиновен, оказывались беспомощными перед обрушившимися на них обстоятельствами и совершенно терялись.
Прежде ему приходилось видеть мисс Лэттерли рассерженной, возмущенной несправедливостью, борющейся за других и близкой к отчаянию, но никогда в ней не чувствовалось страха за себя. Пока ничто не угрожало ее свободе, она всегда была сильнее обстоятельств.
Сняв пальто, Оливер отдал его стоявшему в ожидании клерку. Эстер всегда была так нетерпима к проявлениям глупости, всегда так неистово рвалась в бой… В женщине такая черта могла показаться непривлекательной и порой даже раздражала. Для общества это было неприемлемо. Адвокат улыбнулся, представив, как восприняли бы подобное поведение знакомые ему респектабельные дамы. Можно вообразить выражения их благовоспитанных физиономий. С едкой усмешкой в собственный адрес мужчина подумал, что самого его в первую очередь привлекали именно эти свойства ее характера. С женщинами более мягкими, больше придерживающимися условностей, ему было легче, спокойнее – их поведение в меньшей мере противоречило его жизненным правилам, представлениям и, разумеется, светским и профессиональным привычкам. Но, расставшись с любой из них, Оливер больше никогда ее не вспоминал, они его не трогали и не вдохновляли его. Спокойная, ровная жизнь при всех своих достоинствах начинала приедаться.