Грехи негодяя - стр. 15
– И ты, конечно, знаешь русский язык по чистой случайности? Нет, не верю. Вы, англичане, учите итальянский и французский, но не опускаетесь до русского. И почему, спрашивается, Кэмпбелл помог тебе, скупив все долги фабрики?
Помог?…
– Он пытается уничтожить меня!
Худощавый не обратил на ее слова никакого внимания. Блин же нахмурился и пробурчал:
– А что, если она все же не шпионка, а, Николай?
Шпионка?… Этого еще не хватало!
Николай отпустил ее волосы, и голова Оливии откинулась на подушку.
– Тогда она нам не нужна, и мы ее убьем. – Он провел пальцем по щеке пленницы. – Не сразу, конечно. Со временем.
Оливия бы плюнула ему в лицо, не будь во рту так сухо. Ей очень хотелось снова закрыть глаза, но нельзя было, чтобы Николай понял, как она испугана. Конечно, она не сможет вступить с ним в драку, но просто так не сдастся.
Блин подошел поближе. Его толстые пальцы теребили бороду; он явно нервничал.
– Граф рассердится, если она будет травмирована и не сможет говорить, – проворчал великан.
– Мне плевать на графа! Я знаю его с университета!
– Тогда тебе хорошо известно, что он не терпит ослушания.
Оливия не знала слов, которые выкрикнул Николай, отойдя от кровати, но предположила, что это было какое-то ругательство.
– Тогда можешь сам присматривать за ней. Я не нянька. Но не смей ее развязывать. Помни, что я сказал. – С этими словами Николай захлопнул за собой дверь.
Блин несколько секунд постоял у кровати. Потом отошел, налил в чашку воды и протянул руку к Оливии. Она инстинктивно отпрянула, но затем все же позволила ему помочь ей сесть. Он стал поить ее, и чашка в его огромной руке казалась игрушечной.
– Николай думал, что ты симпатичнее. Так он сказал. А по-моему, ты очень красивая. – Оливия подумала, что это своего рода извинение. Или попытка проявить доброту.
Вода имела привкус плесени, но она выпила все до капли. Потом Блин достал из кармана кусок хлеба и протянул ей. Хлеб был жестким и мерзким на вкус, но Оливия все-таки его съела, чтобы поддержать силы. Неизвестно, когда ей дадут еще какой-нибудь еды. После того как она проглотила последний кусочек, Блин отнес ее к зловонному ночному горшку, стоявшему в углу. После чего снова положил ее на кровать. Оливия чувствовала, что ее лицо полыхает огнем, но похитителя, похоже, ничего не беспокоило.
Вскоре она немного успокоилась и осмотрелась. И ей вдруг почудилось… какое-то движение? Прошло еще несколько секунд, и она услышала плеск воды.
Господь милосердный! Сердце ее гулко заколотилось, а к горлу подступила тошнота.
Выходит, она на корабле!
– Как долго… я спала?
Оливия помнила, как Николай сунул ей в рот какое-то снадобье и зажал нос, так что ей волей-неволей пришлось проглотить. Но Блин проявлял к ней некое подобие доброты, и она не желала настраивать его против себя. Только она не знала, как по-русски «без сознания».
– Почти целый день.
Значит, не было ни единого шанса на то, что они все еще в порту.
– Куда мы направляемся?
Блин сел. Старый стул жалобно скрипнул под ним.
– К графу.
Сегодня ей постоянно говорят о людях, которых она не знает. Малышка. Васин. Граф.
– К какому графу?
Блин скрестил руки на груди, и Оливия увидела длинные царапины на тыльной стороне одной из них. Это она его расцарапала, когда он выносил ее из дома. Почему-то ее охватило чувство вины. Но если бы она поцарапала Николая, то, вероятно, испытывала бы гордость.